Солдаты
Шрифт:
хозяину.
– - Нет, товарищ. Я имел мало земли. Овес негде сеять. Много земли у
графа Эстергази, у меня -- мало...
Кузьмич посмотрел на старика и сразу подобрел.
– - Как тебя зовут?
– - Янош, -- охотно ответил крестьянин и заулыбался.
– - А меня Иваном величают. Иваном Кузьмичом. Янош и Иван -- одно и то
же. Тезки, стало быть, мы с тобой... а?
– - Тетка, тетка, -- весело залопотал венгр.
– - Вот что, "тетка", овса-то
заговорил Кузьмич.
– - Тылы наши с фуражом поотстали малость. Сам знаешь,
горы. А лошадей кормить надо. Понял?
Хозяин на минуту задумался, потом, что-то сообразив, взял у Кузьмича
мешок и вышел на улицу. Вернулся с овсом только ночью.
– - Со склада графа Эстергази, -- воровато и испуганно озираясь, словно
за ним следил сам граф, проговорил он и печально добавил: -- Узнает --
убьет... Тут вот и листовки ночью с самолетов разбрасывали такие... Пишут в
них: если будете, мол, помогать русской армии и грабить графские имения,
всех перевешаем...
– - Кто же разбрасывал эти поганые бумажки, язви его в душу? --
возмутился Кузьмич.
– - Написано с одной стороны по-румынски, а с другой -- по-мадьярски.
Немцы, наверное.
– - Они, стало быть, -- согласился Кузьмин и успокоил хозяина: -- А ты,
Иван, то бишь... Янош, того... не пугайся. Песенка графа спета.
Убрав коней, Кузьмич и хозяин вошли в дом. Молодой разведчик уже спал.
Лачуга в другой комнате с помощью хозяйки что-то готовил для разведчиков.
Пинчука все еще не было.
Венгр, принявший ездового за старшего, провел его в горницу, где
Кузьмича ждала уже постель. Но спать сибиряку не хотелось, и они
разговорились с хозяином, который к тому времени уже успокоился совершенно и
так пообвыкся, что то и дело шлепал Кузьмича по плечу своей тяжелой ручищей.
– - Видал я у тебя, Янош, под сараем соху. Клячонка небось еле тащит ее.
А у нас трактор, -- неожиданно похвастался сибиряк.
– - Выехал в поле с
четырехлемешным -- сердце поет, радуется, стало быть...
– - Трактора и тут есть... У богатых.
– - То я знаю, -- солидно подтвердил Кузьмин. -- Да вам-то от этого
какая же польза?
– - Никакой, -- вздохнул крестьянин и неожиданно спросил: -- А земли у
тебя, Иван, много?
– - Больше, пожалуй, будет, чем у вашего... этого, как его... --
вспоминал Кузьмич, -- ну, как его, черта... Газы, что ли?
– - Эстергази, -- подсказал хозяин.
– - Ну да! Он. Так вот, побoлe, чем у него.
– - Так ты тоже граф?
– - изумился старый
просмоленные шаровары ездового и на его заскорузлые руки.
Кузьмич рассмеялся.
– - Граф! Нет, брат, нe граф, язви его, а подымай выше!
– - Кто же?
Кузьмич помолчал. Потом сказал серьезно:
– - А вот угадай!
– - Нет, -- Янош улыбнулся, -- никакой ты не граф, ты наш... крестьянин.
Но почему у тебя столько земли? Я слышал, что у вас так... но...
– - А вот потому, садовая твоя голова, что живем да работаем мы сообща.
И Кузьмич, поощряемый нетерпеливым любопытством хозяина и еще более
нетерпеливым желанием рассказать правду о своей стране, о людях ее, в
сбивчивых, но все же ясных и простых выражениях поведал чужестранцу о своем
житье-бытье. Мадьяр как завороженный слушал необыкновенную и волнующую
повесть старого хлебороба о колхозах, где простой народ стал хозяином своей
земли -- ему принадлежат все богатства, где человек ценится по его труду...
– - И это все правда, Иван? Мы слышали кое-что. Да ведь и другое
говорят. -- Руки крестьянина легли на острые плечи Кузьмича, как два
тяжелых, необтесанных полена.
– - Правда, Кузьмытш?..
– - Я уже очень стар, Янош, чтобы говорить неправду.
– - А можем... мы у себя... сделать такое?
– - Можете, Янош, ежели не будете бояться ваших... Стервогазей.
Беседа длилась долго и закончилась далеко за полночь.
В эту ночь Кузьмичу приснился удивительный сон.
...Сидит он в своей хате и читает за столом книгу. Его молодая жена
Глаша прядет шерсть ему, Кузьмичу, на носки. Течет, течет из ее белых
проворных рук черной струей нитка и накручивается на жужжащую вьюшку. Одной,
быстрой и маленькой, ногой Глаша гоняет колесо прялки, другой -- качает
зыбку. Зыбка мерно, как волна, плавает из стороны в сторону под бревенчатым
потолком, певуче поскрипывая на крючке, а Глаша поет:
Придет серенький волчок,
Схватит дочку за бочок...
Голос Глаши светлым и теплым ручьем льется в сердце Кузьмича, приятно
бередит грудь. Кузьмич оставляет книгу, хочет подойти к жене, но вместо нее
видит Яноша, который качает не зыбку, а рычаг кузнечного горна и просит
Кузьмича: "Расскажи, Кузьмытш, как строили вы свою жизнь". Иван начинает
рассказывать и...
Сонные видения обрываются. Ездового разбудил вернувшийся старшина и