Солдаты
Шрифт:
самого основания. По спинам бойцов прошел холодок. Лодки плыли прежним
курсом. Только чуть слышнее стали всплески под веслами гребцов, погромче
скрипели уключины. Огненный столб пересек реку левее, проложил дорогу и
уперся в крайние домики на левом берегу, осветил их недобрым неживым глазом.
Оттуда тотчас же раздался испуганный лай собаки. Глаза солдат следили за
этим дьявольским столбом. Луч прожектора шарахнулся еще левее, пошарил там
и, ничего
приближаясь к разведчикам.
Лодки были уже на середине реки, когда первую из них, ту, на которой
плыл Шахаев со своей группой, захватил прожектор. Он вцепился в нее, как
хищник. Разведчики увидели парторга. Шахаев сидел, выхваченный из тьмы, и
подавал какие-то отчаянные знаки гребцу-саперу. Остальных солдат не было
видно. Наверное, старший сержант приказал им лечь на дно лодки. Нe прошло и
одной минуты, как вражеский снаряд спугнул тишину и оглушительно взорвался
где-то за светлой полосой, проложенной прожектором.
– - Господи, что он делает? -- Наташа невольно тронула Сеньку за руку.
– - Куда он?..
Лодка Шахаева уходила все дальше и дальше от остальной группы
разведчиков, отклоняясь влево. Луч прожектора сначала неотступно "вел" ее,
потом, словно спохватившись, метнулся в сторону, скользнул по маскхалатам
разведчиков, по каскам стрелков и артиллеристов и стал шарахаться из стороны
в сторону, то выхватывая из черного зева ночи лодку Шахаева, то основную
группу переправляющихся. Возле лодок то и дело поднимались водяные столбы.
Снаряды падали совсем близко. Один из них разорвался почти у самой лодки
Шахаева. А двое -- парторг и сапер -- по-прежнему сидели на своих местах. Их
силуэты с каждой минутой уменьшались. Немецкие снаряды рвались и справа, и
слева, и впереди, и позади лодок и плотов; генералу и другим офицерам,
наблюдавшим за переправой с левого берега, казалось чудом, что лодки все еще
плывут, а люди в них до сих пор остаются невредимыми.
– - В вилку берут... -- проговорил полковник Павлов.-- Долго не
продержатся.
Забаров раньше всех понял замысел Шахаева: парторг хотел отвлечь
внимание врага от основной группы десанта, но немцы, видимо, разгадали его
план. Прожектор по-прежнему освещал поочередно все лодки. Сейчас Федор
вспомнил, что в лодке парторга находились большей частью молодые бойцы, те,
что не были еще в сложных переделках, и ему стало совершенно ясно, почему
Шахаев оказался там.
Берега перестали притворяться. Ожили. Завязалась напряженная
артиллерийская дуэль. Застрочили с высокой
пулеметы. На левом берегу, за песчаным откосом, шумнула "катюша". Ее мины
кометами пронеслись над головами разведчиков и стали рваться сразу же за
Бородаевкой, освещая на миг спящие белые домики.
Несмотря на разрывы снарядов, лодка Шахаева продолжала приближаться к
правому берегу. Вцепившийся в нее луч прожектора все более и более
укорачивался. Никто теперь не сомневался в том, что Шахаев решил отвлечь на
себя огонь немецких орудий.
...Решение пришло настолько быстро, что Шахаев сам удивился. Кроме него
в лодке находились еще четыре молодых разведчика, недавно прибывшие с
маршевой ротой, да сапер, по фамилии Узрин. Ослепленный прожектором, он в
первую минуту прикрыл глаза руками, выпустив весла. Но толчок в плечо
заставил Узрина вновь взяться за вeсла.
– - Греби влево!
– - приказал ему Шахаев, уже не опасаясь, что его могут
услышать на правом берегу.
– - Влево, влево бери!
– - повторил он еще громче
и, сняв с пояса саперную лопатку, стал помогать гребцу.
Остальные разведчики по его приказу попадали на дно лодки. Уже при
первом разрыве немецкого снаряда парторг почувствовал сильный толчок в спину
и затем неприятную теплоту под гимнастеркой. "Ранен..." -- с холодным
спокойствием подумал он, не прекращая грести лопатой.
– - Быстрей, быстрей, Узрин! -- торопил он сапера, чувствуя, что
слабеет.
К снарядам вскоре присоединились и пули. Они выстрачивали параллельно с
лодкой длинные пузырчатые узоры. Одна такая очередь просекла наискосок
лодку, сделав в ней несколько пробоин. Лежавшие на дне лодки разведчики
принялись затыкать отверстие ветошью, которой их предусмотрительно снабдил
Пинчук. Шахаев подумал, что вот так же, должно быть, как эта вода, из его
раны бьет кровь, и это одинаково опасно для всех сидящих в лодке. Он,
конечно, понимал, что рану следовало бы перевязать, но боялся сообщать
бойцам о своем ранении: молодые солдаты могли растеряться. И, стиснув зубы,
Шахаев терпел и молчал. Но грести он больше уже не мог -- силы быстро
оставляли его.
Немецкие пулеметы ослабили свой огонь. Часть из них, очевидно, была
подавлена или уничтожена нашей артиллерией, а часть перенесла стрельбу по
основным силам десантников, туда же била теперь и немецкая артиллерия.
Шахаев тихо простонал.
– - Вы ранены, товарищ старший сержант?
– - приподнялся со дна лодки боец