Солдаты
Шрифт:
– - Не твое дело. Все бы он знал.
– - Скоро. Очень скоро, -- сказал генерал и пошел дальше.
Сейчас он был вновь серьезен и суров. За всех вот этих хороших людей,
одетых в солдатскую форму, был он в ответе. От принятого им решения во
многом зависела их судьба.
Сделай генерал опрометчивый шаг, и может не только сорваться операция,
но и напрасно погибнут десятки и сотни безропотных, доверчивых и добрых
людей, за которых он отвечал и
их семьями, и перед ними самими -- этими великими жизнелюбцами! И как же
нужно было все взвесить, все учесть и спланировать, чтобы успешно выполнить
боевую задачу и побольше спасти драгоценнейших жизней!
Прибрежный реденький лесок был полон возни. Тут устраивались
артиллерийские батареи, на вершинах старых дубов сидели артиллерийские
разведчики-наблюдатели, записывали что-то в свои журналы, придерживая их на
согнутых коленях; связисты, как пауки, тянули в разных направлениях тонкие
нитки кабеля, опутывая ими деревья. Зарывались в желтый, шафранного цвета,
песок тяжелые танки, которым сейчас делать было нечего. "Катюши", притихшие,
как всегда овеянные таинственностью, стояли за лесом в колхозном саду.
Шла непонятная на первый взгляд, но привычная для фронтового люда
мудрая работа перед большими событиями.
2
На задание уходили все разведчики. Шла впервые в бой и Наташа. На этот
раз бойцы не сдавали документы старшине. Коммунисты и комсомольцы получили
от Пинчука для своих партийных и комсомольских билетов по листу пергаментной
бумаги. Это растрогало солдат.
– - Эх, Тарасыч!..
– - отбросив официальность, расчувствовался Сенька.
– -
Умную голову дал тебе твой батька! Все-то ты предусмотрел, обо всем
позаботился... Были бы у нас все такие старшины, давно бы Гитлеру каюк!..
Пинчук, обычно относившийся с большим подозрением к Сенькиным похвалам,
на этот раз был польщен и взволнован. Он понимал, что паренек сказал такие
слова не ради простой шутки. Потеплевшие взгляды разведчиков, с которыми
встречались глаза Пинчука, тоже говорили о многом.
Был сегодня очень доволен и Вася Камушкин. Его круглое, усыпанное
веснушками лицо сияло счастливой улыбкой. Шутка ли дело -- с ними поплывет
сам капитан Крупицын!.. Обрадовались капитану и остальные бойцы.
– - Вот, значит... едем... плывем то есть... -- смущенно проговорил
Крупицын.
Всегда такой речистый, он сейчас не нашелся что сказать. Но и эти его
скомканные волнением
руках полевую сумку.
В конце концов он овладел собой.
– - Вы идете сейчас, товарищи, не просто в разведку, -- взволнованно
начал он свою короткую речь. -- Вам, может быть, придется вступить в
открытый бой. На вашу долю выпало счастье первыми форсировать Днепр. Первые
минуты, а может быть, и часы нам надо рассчитывать только на свои силы. Нас
мало. Но ведь разведчиков никогда не бывает много -- вы это хорошо знаете,
товарищи! И все-таки вы побеждали. Победим и на этот раз. Помните, друзья,
слова генерала: назад пути нет. Путь один -- только вперед!..
Саперы, артиллеристы и стрелки вышли к месту переправы одновременно с
разведчиками. Те встретились с поддерживающими подразделениями уже на
берегу. Последние триста метров разведчикам пришлось пройти с большим
трудом: песок осыпался под ногами, люди быстро утомлялись. Повозки роты
остановились в роще: их задержали там, чтобы скрипом колес не разбудить
немцев. Солдатам пришлось таскать ящики с боеприпасами на себе. У берега
стояло шесть рыбацких лодок и несколько плотов для противотанковых орудий
батареи Гунько. Бойцы, погрузив боеприпасы и пушки, молча пошли в лодки и
встали на плоты.
На берегу стояло несколько офицеров. Среди них выделялась высокая и
стройная фигура генерала, маленькая -- начальника политотдела. Сизов что-то
тихо говорил лейтенанту Марченко, Гунько, Забарову и командиру стрелковой
роты.
Солдаты притихли, прислушиваясь к шелесту волны под лодкой.
Дегтярно-черная гладь Днепра пугала.
Наконец четыре фигуры отделились и стали быстро приближаться к лодкам.
"Отчаливай!" -- взмахом руки приказал Марченко.
Саперы оттолкнулись от берега. По днищам лодок еще некоторое время
терлась галька.
Лодки шли почти на одном уровне с плотами артиллеристов. И только
челнок Шахаева скользил чуть-чуть влево. Саперы гребли тихо, но все-таки
негромкие всплески воды были слышны под их веслами. Поскрипывали уключины.
Первое время немцы вели себя спокойно, но через несколько минут
началось самое неприятное, чего больше всего опасались разведчики, пехотинцы
и артиллеристы: на правом берегу поднялся к небу огромный луч прожектора.
Он, словно для виду, пошарил немного по темному небосводу и вдруг начал
быстро клониться книзу, падая, как гигантский огненный столб, подпиленный у