Солнце больше солнца
Шрифт:
– Куда?
– К Рыбьянову, - мрачно и небрежно сронил Маркел.
Человек произнёс надменно:
– Подождите. Он занят.
Прошёл мимо, отпер ключом одну из боковых дверей, скрылся за нею. Маркел тут же громко постучал в дверь начальника, донеслось что-то невнятное, и он вошёл.
Начальник сидел за письменным столом в новом тёмно-синем кителе, в лице его, исполненном достоинства, была вдумчивость, к чему мало подходил зачёсанный набок светлый чубчик кудельком. Неделяев с военной отрывистой чёткостью доложил, назвав свои имя, фамилию:
–
Перед Рыбьяновым он предстал впервые.
Советская власть, насаждая новое, в 1919 году, не упразднив пока уезды и волости, отметилась нововведением "район". В Сорочинский район включили несколько волостей, в их числе Саврухинскую. Волостные милиционеры числились за Сорочинским районным отделом милиции, Рыбьянов был его начальником. Над ним стояло Бузулукское уездное Управление милиции, откуда он уже получил сведения о том, как ЧК покончила с бандой Шуряя.
Читая донесение Маркела, начатое на листках, которые он выдирал где можно и запасал, и законченное на куске обёрточной бумаги, человек в новёхоньком кителе поднял на милиционера светлые невозмутимо-ясные глаза:
– Что стоишь? Вот стул, садись.
Маркел сел, напряжённо следя за лицом, за руками начальника, меж тем как тот отложил в сторону пару листков и стал вчитываться в остальные.
– Правильно написал, - сказал, кладя пятерню на отложенные листки, на секунду задумался, и милиционер увидел, что начальник смотрит на него с подозрением.
– Что - правильно?
– резковатым голосом, с тревогой, спросил Неделяев.
Начальник, вглядываясь в него изучающе, проговорил:
– Сходится с тем, что имеем. Ты захватил преступника, который проник с ножом в сельсовет. Преступник дал сведения, и была обезврежена опасная банда.
– Рыбьянов замолчал.
– Ну?
– вырвалось у Маркела в нетерпении, и он услышал в ответ:
– А другого, что тут у тебя, ничего нет, - начальник перебрал листки, которые оставил перед собой, помахал клочком обёрточной бумаги.
Маркел, уверенный, что Рябов доложил о его позоре, в удивлении понял, как мало тот потратил бумаги на его персону. Не думает ли начальник, что про побег приговорённого к расстрелу сочинено? "Пусть спросит, зачем я на себя наговариваю!" - с этой колющей мыслью Неделяев нервно заявил:
– Я - коммунист и отвечаю за мою подпись!
Но начальник милиции не захотел углубляться в то, что относилось к работе чекистов, и, отвлекаясь, спросил:
– Ты получил, что положено?
Неделяев ответил не сразу, самодовольно думая, что Рябов поостерёгся с ним связываться.
– Первым делом я к вам пришёл! Получить успею, - произнёс со строгим выражением.
Ему должны были выдать патроны, керосин, селёдку, соль, спички. Помолчав, он мрачно пожаловался:
– С питанием плохо, через сельсовет выдаётся мне только хлеб, ну там пшено, кислая капуста. Недолго ноги протянуть.
Начальник снисходительно усмехнулся.
– Ты - надзиратель милиции!
– слово "надзиратель" произнёс торжественно,
– Надзирать должен и за охотой, - проговорил многозначительно, - у самого у тебя винтовка.
– И добавил ободряюще: - Ты в каких местах живёшь? Где мясо по лесу бегает! Лось у дороги покажется, его солдаты, конечно, убьют, но по лесам некогда им рыскать.
На этом попрощались.
Маркел, никогда не бывавший на охоте, озарился услышанным намёком, думал о нём и по пути домой и дома и решил, что надо бы познакомиться с лесничим.
42
Отправился к лесничему безветренным морозным, с бледно-лиловым солнцем, утром. Низкорослая лошадка бодро шла узкой дорогой, которая вилась вдоль речки, а потом потянулась по самой речке - по пухлому снегу, укрывшему лёд. Через час Маркел миновал деревушку с белыми пышными шапками на избах, ехал полем, затем лесом, пока опять не открылось поле, где на дальнем краю, у стоявших стеной сосен, виднелись дом под шатровой крышей и хозяйственные постройки.
Вышедший из дома человек в лисьей шапке и в накинутой лисьей же шубе зашагал навстречу подъезжавшему Неделяеву и представился, выдыхая изо рта парок:
– Борисов Дмитрий Сергеевич.
Сошедший с лошади Маркел назвал себя, пояснил:
– Я приехал узнать, есть жалобы? не шалят вредные элементы?
– Очень хорошо, что приехали, - приветливо сказал Борисов, по виду он был лишь немного старше Маркела.
– Пожалуйста, пройдите в дом, я вашу лошадь в конюшню отведу и приду.
Гость поинтересовался:
– В Красной армии воевали?
– Оборонял Оренбург, служил в штабе Первой бригады, - чётко ответил Борисов.
– Год назад направлен сюда приводить в порядок лесное хозяйство.
– Он улыбнулся: - Дело мне с детства знакомо, мой отец управлял лесничеством на севере губернии, пострадал от царского правительства за честность.
– Вы в партии?
– С лета девятнадцатого года, - со скромным видом сказал Борисов.
"Как и я", - отметил Маркел.
Дверь ему открыла женщина в глухом тёмном платье, повязанная платком, у неё были маленькие диковато смотревшие глазки, лицо из таких, по какому не скажешь - восемнадцать ей или под тридцать. Маркел счёл её дурнушкой. Она шагнула к вешалке и повернулась к гостю, протянув руки, сказав смиренным голосом:
– Пожалуйте.
Ждала, что он отдаст ей шинель. Но он молча прислонил винтовку к стене под вешалкой, не спеша снял шинель и сам повесил её, папаху положил на полку. Женщина опять сказала "пожалуйте", и он вслед за ней вошёл в комнату, где стояли стол, стулья и диван коричневой кожи у стены. Неделяев уселся на него, спросил:
– Кто ещё в доме живёт?
Женщина, в которой было что-то от насторожённого зверька, ответила монотонно:
– Живём я и они.
– Кто - они?
– Митрий Сергеич, - произнесла она почтительно.