Солнце больше солнца
Шрифт:
Собранию сообщили (с "предупреждением о неразглашении"), что "предстоят мероприятия по гражданской обороне", и стало ясно - сбывается то, о чём сказал лесничий. Неделяев выстоял очередь к секретарю, дал подписку молчать о мероприятии.
Объявили о распределении заданий. Среди толпившихся мелькнул навещавший лесничего человек, с которым Неделяев однажды участвовал в облаве на волков. Того звали Леонид Иванович Тютерев, он был полковник в отставке, и теперь его назначили замом начальника штаба гражданской обороны. Маркел Николаевич протолкался к нему,
– Рад встрече! Не возьмёте к себе помощником?
И добавил, что в свободное время могли бы поохотиться. Уж, наверное, здесь отпадает запрет на охоту не в сезон. Тютерев, бодренький мужчина с сединой в кустистых тёмных бровях, не пренебрёг авторитетом Неделяева - борца за новую жизнь на селе, ловца преступников. От такого человека могла быть польза. Полковник, сжав губы, изобразил усиленную работу мысли и затем сказал:
– Идёт! Будешь при мне.
80
Полнились светом летние дни, земля вдыхала солнечный жар, огороды села Тоцкого красовались проглядывающей сквозь свежую зелень густо-рудой редиской, цветущими огуречными побегами, стрелками зелёного лука, сулили горки полновесных земных плодов.
Открытый джип с боковыми вырезами вместо дверец Willys MB из тех, которые поставлялись в СССР по ленд-лизу, окрашенный предусмотрительными американцами в оливковый без глянца (во избежание демаскировки) цвет, заехал в сияющий утренний час на задворки села. Колхозники рыли землю на краю своих приусадебных участков, с лопатами были не только мужики, бабы, но и пацаны, девчонки лет от четырнадцати.
Виллис тормознул у обозначавшейся траншеи, которая обрубала часть огорода. Двое мужчин, женщина, подросток и девушка перестали копать, смотрели на подъехавших. Тютерев, который сидел рядом с водителем, сошёл наземь, зычно поздоровался, сказал тоном завуча, зашедшего с проверкой в младший класс:
– А ну-ка ответьте, что будете делать при сигнале тревоги?
Один из мужчин, старик, молча щурился на солнце, опираясь на лопату. Другой, по пояс раздетый, вспотевший, - видимо, его сын - неторопливо проговорил:
– Чего тут мудрёного... прибежим сюда, ляжем в окоп, накроемся чем-нибудь.
– На днях вам дадут инструкцию, где будет указано, чем накрываться. Печатается в типографии!
– объявил как нечто радостное Тютерев.
Из виллиса вылезли Неделяев и ещё один участник поездки - председатель районной организации ДОСААФ полковник в отставке Игумнов, спросивший колхозника:
– Под чьим командованием воевал?
У того под скулой была вмятина от ранения осколком или пулей.
– Первый Украинский фронт, маршал Конев, - ответил человек, одной рукой придерживая черенок воткнутой в землю лопаты, а другой подбоченившись.
– Вот когда мы взяли Берлин и сколько наших сил вошло в Германию, надо было с ходу ударить по американцам, смести всех этих союзников. И сейчас никто б нам не угрожал.
Игумнов, Тютерев и Неделяев с интересом разглядывали бывшего
– У них атомная бомба имелась.
– Ну, тогда ещё, в мае, не имелась, - поправил Тютерев.
– Вот!
– подхватил колхозник.
– Всеми силами мы бы их разбили. От бомбы, в случае чего, защитились бы, как вы учите защищаться. И сейчас не отрывались от работ в колхозе.
Неожиданно заговорила женщина, вероятно, его жена:
– Самая пора - редьку и капусту сажать, картошку поливать, окучивать. Когда из-за этого рытья управиться? Да и сколько, глядите, погубили посадки этой окопой!
Тютерев произнёс начальственно:
– Товарищи! Гражданская оборона - спасение жизней!
– Гроб!
– вдруг вставил подросток, глуповато хихикнул.
Неделяев мгновенно повернулся к нему:
– К чему ты сказал?
Тот, не отвечая, уставился в землю. Объяснила девушка:
– Гражданская оборона, пишут: "гр" и "об". Гроб.
Неделяев впился вопросом:
– Кто научил?
Молчавший до сих пор старик потянул жалобно:
– Ребятня глупая, где-то услыхали и болтают...
Маркел Николаевич смерил его и бывшего фронтовика взглядом с мыслью: "Я сусликов не душу, но уважение показать должны!", проговорил зловеще:
– У вас могут быть неприятности.
Потный колхозник шагнул к бабе, шепнул что-то ей на ухо, она, испуганная, сказала человеку в милицейской тёмно-синей форме, с кобурой:
– Я сейчас...
– побежала в дом.
Тютерев принялся говорить о значении гражданской обороны. Игумнов вынул из нагрудного кармана янтарный мундштучок, вставил папиросу, закурил. На выбритых щеках у него замечались розоватые прожилки, низы щёк были слегка обмякшие. Он искоса поглядывал на бывшего бойца и на старика, которые, кивая, внимали Тютереву.
Неделяев посмеивался про себя: "Мужик, послушай его, готов был с Америкой воевать, лишь бы сегодня траншею не рыть".
Прибежала баба, держа в руке узелок, подала милиционеру, в другой руке был ножик, она поспешила к грядкам, стала срезать пучки редиски. В узелке оказались сырые яйца.
– Ну, пора ехать, - обронил Игумнов, выпустив изо рта дым.
– Зелёного луку бы, - сказал бабе Неделяев, и она надёргала пук лука.
Трое сели в машину, Тютерев приветливо попрощался с осчастливленными его лекцией:
– Продолжайте работу, товарищи!
Виллис проехал мимо множества других семей, рывших траншеи на каждом огороде, набрал скорость, вынесся на большак, но тут водителю пришлось сбавить ход. Навстречу шли один за другим американские трёхосные студебекеры (всё то же даровое приобретение по ленд-лизу), отечественные грузовики-трёхтонки ЗИС-5, прозванные "захарами", трёхосные ЗИС-151, прозванные "утюгами" за то, что в распутицу увязали в грязи, а также рассчитанные на две с половиной тонны груза ГАЗ-51; кузова были полны солдат с автоматами Калашникова, принятыми на вооружение в 1949 году. Вездеход вкатился в облако пыли.