Солнце больше солнца
Шрифт:
Виллис замер на гребне холма. Впереди пологий склон стлался лугом, по зелёному покрову изрисованный двойными дорожками от автомобильных колёс. Слева заматеревшей силой гляделась роща могучих дубов, с правой стороны луга за полосой кустарника представало приветливое спокойствие леса. На лугу недалеко от дубов, под одним из которых - самым рослым и кряжистым, - Андрей Кережков выстрелил в себя, стояли бетономешалка, самосвалы, работали солдаты: возникала бетонированная площадка в виде квадрата метров сто на сто.
Тютерев, сидевший рядом с шофёром, открыл так называемый бардачок, вынул карту.
– Вот деревня Маховка, безлесные высоты Медвежья, Верблюжья, Петровская.
Маркел Николаевич, понимая, о чём сказано, всё же спросил:
– Какое?
– Над каким будет сброшена бомба, - пояснил Тютерев тоном терпения, так, как говорят с бестолковым.
А Игумнов добавил:
– С самолёта будут видеть белый квадрат.
81
Небо безоблачно улыбалось в дни безостановочной деятельности людской массы, которая в очерченном на карте особом месте управляла движением автотранспорта и боевой техники, прокладывала новые дороги, рыла окопы, иные укрытия, устраивала склады снарядов, мин, бомб, горючего, ставила палатки. Раскидываясь по вытоптанным полям, лагерь протянулся на сорок два километра в длину, прилегая к селу Тоцкое 2, до которого от районного центра Тоцкое - пять километров.
В Тоцком 2 в царское время были построены казармы, бараки, рядом выровнен плац, подготовлен артиллерийский полигон. Из новобранцев здесь готовили пехотинцев, артиллеристов, кавалеристов. В Первую мировую войну огородили лагерь для ста тридцати тысяч пленных австро-венгерской армии. В Гражданскую войну в Тоцком 2 сколачивались красногвардейские части, а позже призывники, поколение за поколением, превращались в лагерях, которых стало несколько, в солдат РККА.
Теперь Тоцкое 2 заселяло руководство учениями с обширным штатом помощников и обслуги, была занята школа, спешно возводились деревянные коттеджи, поставляемые в разобранном виде из Финляндии, строился особый городок, называемый правительственным, - для высших лиц, как своих, так и тех, какие по приглашению прибудут из-за рубежа.
Многие офицеры, начальники среднего и малого ранга жили в палатках. Тютерев сумел заполучить на себя, Игумнова, Неделяева и Егорыча четырёхскатную офицерскую палатку, рассчитанную на восемь человек (если спать на общем настиле), на шесть - если на раскладушках. Оказалось довольно места для стола, стульев, чемоданов. С верхнего ребра каркаса свисала электрическая лампочка, питаемая от лагерного дизельного движка.
С утра выезжали в деревни: в некоторых (у Тютерева имелся список) выкопанные траншеи следовало крыть досками и слоем земли. Колхозники жаловались, что досок у них нет, и Неделяев ходил к председателю, требуя найти доски. Он также созывал собрания - Тютерев учил народ, что после сигнала тревоги по уличному репродуктору, перед тем как бежать в убежище, надо открыть в домах окна, двери, печные заслонки, а ещё до того снять со стен всё, что на них висит. Игумнов формировал группы по десять человек с "ядром" из членов ДОСААФ, назначал ответственного. За группами записывал участки, "где защита от взрыва должна быть обеспечена от и до".
Оба полковника в отставке полагали вредоносной перегрузку делами, стремились к краткости их выполнения, свято чтя четыре часа пополудни, когда происходил переход к иному делу.
Съездивший на попутных машинах в Савруху Неделяев вернулся с бельгийской двустволкой "Баярд", полковники, тоже побывав дома, привезли трофейные курковые двустволки "Зауэр" двенадцатого калибра. И после четырёх пополудни Егорыч мчал охотников на вездеходе через изъезженные поля, через
Охотники подкрадывались к перезревающим жёлтым хлебам и, высмотрев небольшую серовато-бурую со светлым брюшком птицу, дробью доставали её. Вторую выстрел сбивал уже в низком полёте. Как упоительны радость попаданий, умножающих добычу, и сам плотский вкус бытия среди благодатного для тебя мира, где в разогретом воздухе, в каждой стрекозе, бабочке, божьей коровке, в каждом шмеле и шершне, в запахах земли и растений цветёт праздник.
На закате, когда вечер разливался чистой негой, отправлялись к себе в лагерь, возле палатки разжигали костёр и на вертелах из медной проволоки поджаривали ощипанные птичьи тушки, добавляя казённому ужину изыск разнообразия.
Полковники, навещавшие военное начальство с отчётами о неустанных трудах, у костра обсуждали выуженное. Маркел Николаевич уже знал от них, что учения зовутся безобидно "Снежок" - сотни танков, самоходок, бронетранспортёров, сорок пять тысяч солдат, сержантов и офицеров будут с востока, после ядерного удара, прорывать фронт условного противника. Его силы - пятнадцать тысяч солдат. Учения покажут, какой станет атака после атомного взрыва. И как отзовётся на него здоровье жителей, которые будут кто ближе к эпицентру, кто подальше. Тоцкий район оказался подходящим ещё и потому, что он густо населён.
Чтобы больше знать о действии взрыва на людей, велено не везде покрывать досками и землёй вырытые траншеи, они должны остаться открытыми в иных деревнях, а в некоторых, хотя эпицентр от них будет на таком же расстоянии, предусмотрено совсем не рыть убежищ, люди просто лягут на землю. К примеру, так указано поступить половине жителей райцентра Тоцкое, при том что вторая половина спрячется в открытых траншеях и накроется мокрыми простынями. В десяти километрах от эпицентра в посёлке Ключевом на реке Самарке жителям предстоит укрыться под берегом, отогнав скотину в лес.
Таким образом, разные способы защиты от атомной бомбы дадут учёным, по возможности, более полный материал для сравнения.
Тютерев и Игумнов преподнесли почти всем тем, кому следовало, те уроки, какие кому полагались, когда старики из верующих отметили день Святого Евстигнея - ели сырой репчатый лук с чёрным хлебом и солью, запивая ядрёным квасом, в домах развесили связки луковиц, очищающих воздух.
Подступила последняя десятидневка августа - встреча Второго Спаса, яблочного: можно есть спелые яблоки. Вечернее небо глядело ясными звёздами на костёр, от которого остались испускающие жар угли, над ними были изжарены перепела, отнесены в палатку. Перед этим Неделяев принёс от сельских жителей по кошёлке огурцов, луковиц, яблок и то, чем он постоянно угождал полковникам, - хлеб домашней выпечки. Над столом сияла свисающая на проводе лампочка.
Леонид Иванович Тютерев, побывав давеча у военных начальников, тихой сапой наведался в спецбуфет, купил две бутылки грузинского марочного коньяка "Энисели". Одна бутылка чарующе замерла на столе, бесцеремонно поставленная среди чуждой ей грубой снеди и посуды, вторая ожидала своей участи в сумке. Леонид Иванович назвал истраченную сумму, которую разделили на четыре, - Игумнов, Неделяев, Егорыч отдали ему, что с них причиталось.
Он, потирая указательным пальцем подбородок, посмеиваясь, сказал: