Солнечный змей
Шрифт:
Тихий стук послышался сзади, затем – громкое сопение. Речник неохотно обернулся – тяжёлая голова Алсага лежала на его коленях, вставать и сгонять кота он не хотел. Сзади, потупив взгляд, стоял Нкуву – на его счастье, безоружный.
– Ты насмотрелся на железный город? – нахмурился Речник. – Что ты стоишь у меня за спиной?
– Водяной Стрелок, – Нкуву, помедлив, заговорил, и видно было, что он очень смущён. – Ты трижды спас нас, и я не знаю, как тебя благодарить, но всё же… я надеюсь, что и от меня была польза. Я не струсил там, среди камней и костей, и вёл себя достойно. Теперь ты дашь мне имя?
Фрисс мигнул.
– Где я тебе его возьму? Я не знаю ни слова по-коатекски. Занялся
– Что случилось? – из-под навеса выглянул сонный Некромант. – Фрисс, что сделал тебе Нкуву?
Южанин, отступивший к ограждению борта и испуганно мигающий, посмотрел на мага с надеждой.
– Он хочет, чтобы я дал ему коатекское имя. Нецис, ты знаешь какое-нибудь имя на их языке? – спросил Речник, переходя на язык иларсов – его-то норси наверняка не знали!
– Только-то? Ему немного надо… – покачал головой Некромант. – Для Нкуву… Имя «Уэцин» – то, что приходит сейчас на ум.
– Вот спасибо! – усмехнулся Речник. – Может, он перестанет маячить за моей спиной… Нкуву Хвани!
Южанин вздрогнул.
– Я дам тебе имя «Уэцин», – Фрисс протянул ему руку. – И ты в самом деле вёл себя храбро и разумно. Только не лезь больше в каменные города. Тут живым не рады.
…Вакаахванча пристроилась в развилке дерева, Уэцин и Тарикча возились с обшивкой шара – южанин заделывал многочисленные пробоины, Призыватель, усевшись на снастях, кропил лодку и шар благовониями и напевал что-то благодарственное. Ночь обещала быть безоблачной, в недвижном воздухе далеко разносились крики устраивающихся на ночь птиц и отдалённый стон голодного Войкса. Речник смотрел вниз, в зеленовато-пурпурную дымку у корней. Где-то здесь корабль останавливался и на пути к Риалтемгелу – в ту ночь, когда Инальтеки осаждали дерево и вбивали дротики в днище вакаахванчи. Сейчас ни одного Инальтека не было внизу, и с самого отлёта Фрисс не видел их и не слышал.
– Та-а… Не хочешь отведать многоножек? – тихо спросил Нецис, останавливаясь рядом. – Я поймал несколько в расщелине дерева, и у меня есть к ним сок матлы.
– Ешь сам, Нецис, – покачал головой Речник. – Ты куда пойдёшь на ночь? У печи жарко…
– Повисну на чём-нибудь, – пожал плечами Некромант. – Алсаг и Тарикча поделят нос, Акитса первым сторожит, Кьен и Квембе – в самом хвосте… Тебе, Фрисс, придётся лечь либо у печи, либо под боком у Уэцина.
– Река моя Праматерь! Я к печи. Ищи там, если буду нужен, – Речник подобрал подстилку и понёс к затворенной заслонке. Здесь палуба немного расширялась, освобождая место для трапа, печь погасла ещё до заката, но от неё тянуло жаром.
– Водяной Стрелок, – Уэцин, как водится, вырос прямо из палубных досок за спиной Фрисса, и тот нехотя повернулся, потянулся было за мечом, но махнул рукой. – Я постелил тебе одеяло в хвосте. Ты спи спокойно, я уйду на ночь к печи – мне сторожить следом за Акитсой…
…Близился какой-то праздник – с зубцов башни Уджумбе, со ступеней древних храмов, с папоротниковых крыш свисали гирлянды багровых лепестков Гхольмы. Среди послушников, развешивающих лепестки по башне, один показался Фриссу знакомым – и он был на вид старше и мрачнее остальных. «Яо?!» – Речник удивлённо мигнул. Злорадство шевельнулось в его душе, но быстро унялось. Он перевёл взгляд на длинную перекладину, сплошь увешанную листками с надписями.
– Укка-укка… – Акитса поймал раскачивающийся лист, прочитал пару строк, добавившихся за последние сутки, и довольно кивнул. – Теперь наш корабль наполнен. Двоих нашли, третьего ждать не станем. Надо нам попрощаться с тобой, Водяной Стрелок. Улетим этим полднем.
– Чистого вам неба, – кивнул Фрисс, пожимая протянутую руку.
Квембе и Кьен нашли себе корабль ещё вчера – небольшая торговая вакаахванча,
Нецис растворился где-то в переулках Джегимса – белая крыса, позвав на помощь родичей с берега Икеви, уволокла его на базар, а потом – смотреть «очень хороший, прочный плот!». Речник уже почти смирился, что плота без прилагающихся к нему родичей Тарикчи он здесь не найдет.
С верхней площадки башни ему махал рукой Уэцин, и ещё двое незнакомых южан свешивались с бортов, глядя на Фрисса по все глаза. Речник помахал им в ответ и пошёл прочь. Из-за домов уже слышен был сердитый рёв Двухвостки – судя по голосу, Флона уже готова была перекусить верёвки и отправиться на поиски Речника. Фрисс покачал головой и переложил поближе мешочек с бутонами тсанисы и осколком пирита. Флона дожидается у храма Укухласи, и Речник навестит зверя, прежде чем отдать богине дары. Храм сейчас полон жрецов, и Умма Ксази собрались там… внутрь Фрисс не войдёт – оставит подношение в жертвенной чаше. Ему не в чем упрекнуть богиню, да и повелитель случая был к нему благосклонен. А дальше… Нецис всё-таки прав был – незачем им заходить в селения. Река Икеви понесёт их на восток, к развалинам Хлимгуойны, и если повезёт, живых они не встретят…
Поток раскалённого воздуха впустую развеялся в пространстве. Ящер-полуденник с хриплым клёкотом прижал крылья к телу и спикировал на Гедимина. Древний Сармат обхватил руками плечи, камнем уходя вниз, сверху полыхнуло жёлтым огнём, и обугленный ящер, не замедлив полёта, сгинул в высокотравье. Сармат стиснул управляющую панель, «лучистое крыло» сверкнуло зеленью. Облака и второй ящер, беспорядочными вспышками выжигающий траву, стремительно приближались. Гедимин не чувствовал жара, но мигающий экран дозиметра указывал – очередной луч рассеялся в воздухе. Полуденник развернулся головой к взлетающему сармату, его крылья уже не шевелились – он распластался в небе, посылая луч за лучом, и каждый раз между сполохом и Гедимином оставалось всё меньше места. Древний снова сжался в комок, стрелой уходя вверх – прямо над полуденником. Ящер вывернул шею, его крылья медленно кренились к земле. Лучи уходили параллельно земле… теперь – вверх, под острым углом… и ещё выше…
Сфалт в руках сармата дрогнул. Снаряд угодил полуденнику меж крыльев, раскидав останки ящера по степи, но полуденник и так уже камнем летел к земле, вниз спиной, нелепо хлопая вывернутыми перепонками. Гедимин быстро огляделся – ещё две точки чернели на горизонте, но приближаться не спешили. Забросив сфалт за спину, сармат повернулся лицом к беспорядочно разбросанным зноркским постройкам. До городской стены оставалось всего ничего – пять-шесть секунд неспешного лёта. И со стены его уже заметили.
Несколько мгновений он смотрел на знорков, взбирающихся на крышу галереи и бегающих вдоль зубцов приземистой башни. Они махали ему руками и что-то кричали, их голоса, приглушённые и развеянные ветром, похожи были на крысиный писк. Гедимин стиснул зубы и до хруста вдавил кнопку в броню предплечья. Зеркальное поле растеклось по скафандру, превратив очертания сармата в расплывчатый кусок пейзажа. Крики на стенах смолкли. Древний сбавил высоту и медленно поплыл к городу. Было на что посмотреть, город переменился с той осени – но радостных перемен сармат не видел.