Солнечный змей
Шрифт:
– Та-а… синхи, – кивнул сам себе Нецис, ладонью стирая что-то чёрное с тропы и протягивая Речнику. Тот ненароком вдохнул глубже, чем следовало бы, и отшатнулся, судорожно сглатывая. Блестящая слизь пахла, как рыба, гниющая в жару на мелководье.
– Нецис, умойся… – еле слышно попросил Речник.
– Хм? – Некромант посмотрел с недоумением, но руку ополоснул и выпрямился. – Держись рядом, Фрисс. Мы тут не одни.
Отстранив его, Речник сорвал дверную завесу и встал на пороге, светящимися мечами озарив тёмную хижину. Еле слышный скрежет, скрип крошащегося дерева и горящий мертвенной зеленью взгляд встретили его. Среди разодранных на клочки циновок, раздавленных
– Кехцар! – крикнул Фрисс, разрубая почерневшие кости. Разлагающаяся, но всё же сильная лапа метила ему в лицо, но удар пришёлся на подставленный плашмя клинок. Трескучие искры брызнули во все стороны, скелет развалился надвое, костяшки пальцев осыпались Фриссу под ноги, и он с омерзением пинком отшвырнул их.
– Та-а… – еле слышно вздохнул Нецис, протиснувшийся мимо Речника в хижину. Зелёный огонёк взвился над его ладонью, и навстречу мертвенному сиянию из тёмных углов потянулись поблескивающие руки. Скелет, рассечённый Речником, медленно подтащил нижнюю половину к верхней и кое-как поднялся на ноги. Второй выполз из угла на четвереньках, странно покачиваясь. Его изуродованный череп, поросший ракушками, едва ли принадлежал человеку, но мертвяку это ничуть не мешало, как и отсутствие половины рёбер. Третий, по пояс втиснувшийся в дупло дерева – Фрисс даже не заметил, что кора живой Кийчи заменяет хижине стену – задёргал ногами и внезапно кубарем выкатился из дыры. От него пахло палёным илом, а из дупла тянуло горящей смолой. Что-то шуршало там, и теперь Речник убедился – испуганный голос ему не почудился.
– Нецис, хватит глазеть! – бросил он, кидая второй меч в ножны и выставляя вперёд сжатый кулак. Кольцо из самородного серебра тускло блеснуло на пальце – от него-то было куда больше проку, чем от полузабытых заклятий…
Мертвяки, неуловимым движением поднявшись на ноги, молча бросились на Речника. Он и охнуть не успел, как его руку будто сжали тисками, а перед лицом раскрылась вонючая пасть с обломками зубов. Он наотмашь ударил мертвеца в грудь, ломая гнилые рёбра. Кости разлетелись, Фрисс отшатнулся – его рука висела теперь плетью, онемевшая от пальцев до плеча. Из дупла, разинув рот, глазел на него человек, перемазанный трухой и сажей.
Тихий шелест и холодное дуновение заставили Речника отвести взгляд от дупла. Пропитанные илом кости бессильно упали на пол, раскатились по обрывкам циновок. Створка ракушки, приросшей к черепу мертвяка, на мгновение приоткрылась и захлопнулась вновь. Зелёное свечение в глазницах померкло.
– Та-а… Это более чем интересно, – прошептал Нецис, опускаясь на корточки рядом с поверженной нежитью и подбирая вымазанный грязью череп. – Удивительное творение…
– Хаэй! – Фрисс, вернув оружие в ножны, показал обитателю дупла пустые ладони. – Выходи, опасность миновала. Ты не ранен?..
Лодка летела стрелой по вязким волнам. Фрисс, отложив бесполезный шест, хмуро глядел на очертания деревьев, окутанных болотным туманом. Он держался поодаль от кормы – там, у ног Нециса, перебирал костяными лапками тёмно-зелёный токатль – голем-паук, собранный из останков уничтоженной нежити. Две дыры на его теле – глазницы чьего-то черепа – сияли холодной зеленью.
– Думаешь, это мраморные черепа пошли в ход? – угрюмо спросил Речник, стараясь не смотреть на нежить. –
– Та-а… Подозреваю, что мы всё узнаем, так или иначе, – Нецис с тихим хрустом выгнул сцепленные вместе пальцы и потёр ладонью о ладонь. – Артефакты, способные преодолеть водяную защиту и поднять кости со дна озера, – это вещи огромной силы, а их создатель – великий мастер. Хотел бы я узнать, как Утумэсу это удалось…
– А я – зачем это ему понадобилось, – буркнул Фрисс. – А когда я найду того, кто стащил черепа и наполнил болото мертвяками, никакие артефакты ему не помогут. Что себе думает правитель Хацаты?! Он что, не должен защищать своих подданных?!
– Думаю, в столице сейчас хватает своих бед, – покачал головой маг. – И, скорее всего, нам лучше не привлекать внимание. Мы непохожи на мирных беженцев с берега Эйлуацты. Когда увидим ограду Хацаты, скроемся под мороком… и поплывём за нашим проводником.
Нецис с нежностью погладил костяного паука по спинке. Речник поспешно отвернулся – его мутило. Он видел мертвецов и нежить, но эти кости, вымоченные на дне болота и изъеденные водяными червями, были омерзительнее их всех.
– Ал-лииши, – прошептал он, тронув ладонью волну, и колдовское течение с новой силой подхватило лодку. – Нецис, если в Хацате сейчас орда мертвяков – ты упокоишь их? Не оставишь бродить там?..
Фриссу не по себе было, когда лодка протискивалась в проём в ограде, отодвинув наспех сооружённую створку ворот. Стража с тяжёлыми палицами, утыканными зубами цеготов, встревоженно переговаривалась над головой Речника, но смотрела сквозь него, будто Фрисс был прозрачным. Нецис, не обращая внимания на воинов, вглядывался в клубящийся под килем ил. Там, в глубине, изредка вспыхивали зелёные огоньки. Маленький токатль полз по дну, и невидимая колдовская нить тянулась за ним, а Некромант наматывал её на ладонь.
Лодка огибала мостки и торчащие из воды сваи. Большой город расползся по воде, как масляное пятно, и его зданиям не хватило места на корнях живых деревьев и пнях мёртвых. Улицы-каналы тянулись вдоль улиц-настилов, навесные и плавучие мостки соединяли «площади», застроенные округлыми хижинами. Издалека Фрисс чуял запах печёных лепёшек из мякоти Мфенеси, жареной рыбы и похлёбки из водорослей и матлы, слышал крики торговцев и возмущённые вопли покупателей – торг на куванских рынках не мог обойтись без свар и даже потасовок… Речник на мгновение прикрыл глаза и увидел перед собой «Куванский Причал», плоты у каменных колец, чаши, наполненные кислухой…
Смрад горелых костей ударил ему в нос, вырывая его из туманных видений.
Тут недавно были улицы, проложенные по рядам прочных свай и пней, оставшихся от Кийчи, а может, Самуны, – Фрисс не научился ещё различать их по корням. Сейчас тут громоздились обломки досок и брёвен, груды циновок, содранных со стен хижин, и рваных листьев Самуны. За ними, на огромном плоту посреди озера, не прикрытого настилами, дымилось что-то огромное, золотистое, вяло шевелящееся, и воины в тростниковых панцирях, прикрыв лица тряпками, высыпали туда из корзин поломанные кости. Фрисс видел, что обломки слегка подёргиваются – разбитая на куски нежить пыталась воссоединиться. Огромные огненные черви свивались в кольца на плоту, слишком мокром, чтобы вспыхнуть, и кости медленно тлели в их огне, теряя последние искры Квайи. Жители, спешащие мимо по своим делам, останавливались и смотрели на горящих мертвяков – и Фрисс видел, как радостные огоньки вспыхивают в их глазах.