Солнечный змей
Шрифт:
Житель, склонившийся над засовом, отшатнулся и чуть не упал в воду. Фрисс и Нецис переглянулись.
Где-то поблизости брала начало одна из рек Коуцаты. Фрисс не сразу понял, что это не волны бьются о плот – это шумит широкий поток, омывающий корни деревьев. Река подхватила тяжёлую посудину и поволокла за собой, и Речник с трудом вывел плот со стремнины в тихую заводь. Впереди, за пучками листьев Кийчи и торчащей из воды порослью тростника, темнело что-то большое, расплывшееся по воде и нарочито отстранившееся от стены прибрежного леса. На глади озера колыхались сотни плотов, верёвочные мостики протянулись между ними, толстые канаты соединяли
– Нецис! Тут что, даже сваи не вбиты?! – Фрисс во все глаза смотрел на плавучий город. А это, несомненно, был город, единое целое, сплетённое в сложный узор. Всё это скопление плотов было крепко связано, с одного на другой можно было перейти, не замочив ног, а некоторые дома, не уместившись на одном плоту, занимали сразу несколько. Город покачивался на волнах и таинственно молчал – Фрисс слышал только плеск и тихий шелест не то листвы, не то мягко ступающих лап.
– А здесь факелов не видно, – заметил Речник, проталкивая плот в узкий канал. Протока заканчивалась крепко сколоченным причалом с деревянными кольцами. Все они пустовали – никого не было в «порту» Ацтариса.
– Ни одного факела, – Фрисс посмотрел по сторонам. Что-то шелестело за стенами хижин, но что – он не видел под «чешуёй» из листьев Самуны. Плотные дверные завесы были опущены до самой «земли» – кто-то спасался от жары и не спешил выйти, чтобы поглазеть на чужаков. Фрисс поправил свёрнутую из листа шляпу и шагнул на причал.
– Силлиги огонь недолюбливают, – вполголоса сказал Нецис, бросая ему канат. – Как и полуденное солнце. Мы приплыли рановато, надо было подождать до заката…
От хижин потянуло дымком, запахло жареной рыбой и чем-то кисловато-влажным. Алсаг заинтересованно шевельнул ухом.
– Ждите здесь, – Некромант, сойдя на берег, подозрительно огляделся. – Проверю, что тут изменилось за последние годы. Смотрите, чтобы Флона не объедала крыши…
– Нецис, ты бы Грамоту взял, – Речник сунул руку в сумку. – Пригодится в переговорах.
– Фрисс, из меня такой посланник Реки… – отмахнулся маг и тихо скрылся за хижинами. Флона громко выдохнула и с любопытством уставилась на стену, обшитую листьями. Речник надавил ей ладонью на нос и заставил отвернуться.
– Тише, Флона, – он сгрёб с плота остатки затоптанной листвы и положил перед мордой Двухвостки. – Скоро поплывём в лес, я тебя покормлю.
Полуденную тишину нарушал только плеск воды. Принюхиваясь к запаху чужой еды, Фрисс задумчиво жевал сушёное мясо и ждал. Что-то мелькнуло за хижинами – Речник спрятал припасы и выпрямился.
– Мир тебе, северянин, – беловолосый, бледный до синевы житель в длинном пёстром балахоне с бахромой остановился на краю причала и склонил голову. – Почтенный Имальксиат приглашает друзей Нециса Изгнанного отобедать в его доме.
– Приятно слышать, – кивнул Речник и придержал за шкирку Алсага, поспешившего сигануть на берег. – Но здесь Двухвостка, она голодна, и оставить её я не могу – она полгорода сжуёт.
– Ну что ты, – житель неуловимо усмехнулся. – Для твоего зверя приготовлена еда, и за ним присмотрят.
Четверо в похожих одеждах выбрались из-за дома, неся на шестах охапки листьев Кийчи. Двухвостка радостно зафыркала и потянулась к еде. Фрисс осторожно перебрался на шаткий причал. Кот последовал
…Под сплетённой из листьев крышей просторной хижины было темно и прохладно – заметно холоднее, чем обычно бывает в тростниковом доме, Фрисс даже озяб и порадовался, что пришёл сюда в броне. Под расстеленными прямо на полу циновками еле слышно плескалась вода, от лепёшек, сложенных на огромное блюдо, поднимался пар, длинный судок с кислейшим соком матлы и утонувшей в нём варёной рыбиной медленно двигался по кругу, от одного едока к другому. Фрисс выловил небольшой кусок и завернул в толстую лепёшку. Вкус теста, солоноватый и водянистый, был ему незнаком и ни не что не похож.
– Плоды Мфенеси, – привычно пояснил Некромант, отрывая кусок лепёшки и обмакивая в сок матлы. – Полезнейшее растение местных болот… Ешь рыбу, Алсаг. Немного приправы вкус не испортит.
– Это, по-твоему, немного? – шевельнул усами Алсаг. – Это чистый хашт, а не пррипррава.
Некромант подобрал с циновки большую закупоренную флягу из плода Кими. Странный зубчатый орнамент был вырезан на ней. Некромант плеснул немного жидкости на ладонь и задумчиво лизнул пальцы.
– Кислуха? – усмехнулся Речник, проследив за вспыхнувшим взглядом Алсага – кот учуял знакомый запах. – Из чего же её гонят? Тут и тины-то пригодной нет… Где служители? Позову, пусть принесут чашки.
– Постой, – Нецис поднял руку и жестом подозвал хеска. – Алсаг, это тебе.
– Хаэй! – Речник цапнул его за запястье. – Тут что, отрава?! Не вздумай травить Алсага…
– Фрисс, ты в себе? – поморщился Некромант. – Тут нет никакой отравы. Это уланзи, отличная пальмовая брага. Наверное, привезли вместе с тем грузом камней… её гонят в Мецете, по ту сторону пролива. Но нам, в отличие от Алсага, нужен будет ясный разум. Силлиги не просто так решили угостить нас – им явно понадобилось время на размышления. А вот о чём они размышляют, сказать трудно.
– Река моя Праматерь… – Фрисс ненадолго прикусил язык, выжидая, пока беловолосый служитель унесёт пустой судок и скроется сам. – Думаешь, они готовят ловушку?
– Та-а… си-меннэль, – покачал головой Некромант. – Навряд ли. Но что-то у них на уме есть. Иначе мы сухой лепёшки от них не дождались бы.
Фрисс с сожалением покосился на миску, наполненную уланзи. Алсаг лакал его громко, с явным удовольствием, и понемногу впадал в расслабленно-блаженное состояние. Речник усмехнулся, но тут же насторожился – кто-то подходил к двери, медленно и тяжело ступая по тростниковому настилу. Нецис поднялся, встречая пришельца.
Дверная завеса вновь опустилась за спиной островитянина. Он был в длинной и широкой мантии, полы которой волочились по циновкам. Поверх накинут был балахон покороче – всего до пояса, украшенный бахромой и снабжённый капюшоном, полностью скрывшим лицо.
– Вы нассытилиссь, – голос пришельца, глухой и присвистывающий, показался Фриссу неприятным – настолько, что Речник поёжился, как от холода. – Хорошшо…
Он жестом велел Некроманту садиться и опустился на циновку сам, откидывая на спину капюшон. Бледная кожа блеснула тусклым серебром. Светлые волосы, похожие на мягкий пух, толстой нитью связаны были в пучок на затылке, на худом костистом лице едва выделялся маленький бугорок носа, под прозрачной, похожей на стекло плёнкой светились лишённые век глаза – зеленовато-жёлтые, сверкающие, прозрачные, как чистый кварц. Всё, что ниже носа, закрыто было полосой плотной ткани, обёрнутой вокруг шеи.