Солнечный змей
Шрифт:
– Мрря, – Алсаг одним прыжком взлетел на соседний корень и подозрительно обнюхал дерево. В ветвях с негромким писком мелькнули полосатые хвосты – зверьки заметили огромного кота и поспешно сбежали.
– Нецис, нарви листьев. Флона сама не дотянется, – сказал Речник, извлекая из воздуха большой водяной шар. Пить то, что текло под корнями Самуны и Кийчи, он не стал бы, даже умирая от жажды. Двухвостка, ненароком глотнув солёного ила, долго хрипела и пускала слюну – и больше на «подножную» воду не смотрела. Может, ей и странно было пить из висящего в воздухе шара, но приспособилась она быстро.
– Фррисс, как думаешь,
– На Коуцате – да, – кивнул Речник. – Если тут живут куванцы, то они ведь могут снова приплыть на Реку. А дальше, в Мецете, уже ни к чему. Хаэй! Нецис! Подожди, я иду!
Флона неторопливо поедала жёсткие листья Самуны и Кийчи – всё, что росло тут, пропитывалось солью от корней до верхних веток и отвердевало так, что даже Двухвостке трудно было разжевать. Время от времени Фрисс протягивал руку к груде нарванной листвы и бросал Флоне ещё охапку. Внизу, под корнями, скользили на север смутные тени. Речник видел их часто с тех пор, как покинул Темицату, но ни разу ему не удавалось зацепить их шестом.
– Цегот? – Нецис повертел в руках полосу тёмного вяленого мяса, смахнул лишнюю соль и отщипнул несколько волокон. – Помнится, тебе не нравилась эта еда…
– Цеготы, по крайней мере, плавают в море, а не в болоте, – поморщился Речник и огрыз большой кусок. В Темицате он обошёл всех торговцев, выискивая морскую рыбу, но найти её было очень непросто – а вот мясо цегота он узнавал по запаху. Чем дальше от побережья, тем труднее будет раздобыть съедобную пищу, но раньше времени есть болотную тухлятину Фрисс не собирался.
Рыбачья лодчонка, виляя, огибала поваленное дерево. Из неё, ненадолго забыв о вёслах, на путников таращились жители – но ни подплыть, ни окликнуть чужаков никто не пытался.
– Та-а… определённо, это течение, – Нецис уронил в воду обрывки листа и смотрел теперь, как они медленно уплывают куда-то под корни Самуны. – Исток Алаци, скорее всего. Тогда нам осталось проплыть ещё столько же или немного меньше. В Темицате говорили, что Ацтарис не менял расположение, надеюсь, они не ошиблись.
– Странно, что кто-то что-то о нём говорил, – хмыкнул Речник, запуская руку в шерсть задремавшего кота. – Я так и не нашёл никого, кто хотел бы говорить о Силлигах. Словно никто во всей Темицате о них не знает ровно ничего. Целый народ тут живёт, и никому он не интересен.
– Вот этому у них и надо научиться, – Нецис взглянул Речнику в глаза, пристально и задумчиво. – Я всегда завидовал Силлигам. Жить тут со времён Повелителей Демонов – и никого не интересовать… Если они нас спрячут наполовину так, как прячутся сами, Тзангол не увидит нас и у себя под щупальцами…
Речник недоверчиво покачал головой.
– А тебя, Нецис, тут знают? – тихо спросил он. Некромант опустил взгляд.
– Если ты о «изумрудниках», то они здесь бывают редко, – в его голосе чувствовалось смущение. – Этот островок им неинтересен. Если о жителях… тут я не уверен. Они каждый раз смотрят так, будто видят меня впервые. Прикидываются или нет, сказать трудно. А если о Силлигах… да, Фрисс, они меня помнят. Скорее хорошо, чем плохо… впрочем, о них тоже трудно говорить с уверенностью. Увидим на месте…
Заросли
– Погребальные камни, – Нецис кивнул в их сторону и снова уткнулся взглядом в брёвна плота. Качка, незаметная Речнику, не давала Некроманту ни секунды покоя, и поднять голову он осмеливался, только сойдя с плота на «сушу» – пусть сушей здесь и были корни деревьев.
– Погре… – Фрисс не сразу понял слова Нециса, а когда понял – сдавленно охнул. – Бездна! А плывут так, будто сокровище везут…
– А ты попробуй тут, на Коуцате, добыть хороший погребальный камень, – хмыкнул Некромант. – Их привозят с материка… похороны на Коуцате – дело не из простых и дешёвых.
– Нецис, не рассказывай, – поморщился Речник. – Иначе грести будет некому.
– Мрря, – с отвращением сказал хесский кот и забрался на панцирь Двухвостки – подальше от воды и гниющих в ней костей. Они были там, Фрисс почти видел их – желтовато-чёрные под буро-зелёным илом. «Убереги меня Река от такого погребения,» – на миг зажмурился он. «Хуже только мертвяком шататься…»
Последнюю ночь они провели в бухте поселенцев, привязав плот к корням за оградой. Жители как будто не решались отойти от неё – долго шептали что-то над шаткими воротами, щупали верёвки и несколько раз проверяли засов из хитро скреплённых челюстей цегота. Факелы чадили над заводью всю ночь, и Фрисс несколько раз просыпался от шагов и плеска – поселенцы по очереди пробирались к ограде по проседающим плотам, чтобы зажечь погасший огонь. Речник вечером снял было доспехи, но к полуночи, поддавшись общей тревоге, надел их снова и ночь провёл в броне. На рассвете старший из поселенцев вышел открывать ворота – и опять проверил каждую верёвку и каждый прут. Он что-то шептал, глядя на воду, а от любопытного взгляда Фрисса шарахнулся, как от удара.
– Та-а… могу ошибаться, Фрисс, но раньше островитяне были не столь молчаливы, – озадаченно пожал плечами Некромант, когда бухта скрылась за пузатыми стволами.
– Они чего-то боятся, – нахмурился Речник, провожая взглядом погасшие факелы над переплетёнными корнями, зубастые засовы, настороженных жителей, выглядывающих из хижин, как совы из дупел. – Может, нангалики?
– Это должно быть целое нашествие нангалик, – покачал головой колдун. – Обычно хватает уголька, брошенного в воду, чтобы они не подплывали близко… или одной лучины, зажжённой в окне. А этой ночью, похоже, всё побережье опоясалось огнями. Хаэ-эй! Ми-ир ва-ам!