Солона ты, земля!
Шрифт:
— Тихо. Не говори бабе… Воды холодной мне… принеси. — А сам осторожно поднялся, перешел к кровати и лег прямо в сапогах.
Вслед за Людой, принесшей воду, прибежала Феоктиста Михайловна.
— Боже мой, Аркаша! Что с тобой? Скорую помощь надо быстрее…
— Не надо, — тихо, но твердо проговорил Аркадий Николаевич. — Сейчас пройдет… — Он тяжело дышал и держался рукой за сердце. — Сейчас пройдет, — повторял он. — Еще минуточку и… все пройдет… Проклятая пуля… Это опять она… Сейчас отпустит… — Он был бледным, пот градом катился по лицу.
2
Городская
На подготовительных курсах при совпартшколе в основном занимались ответственные партийные и советские работники — люди из «выдвиженцев», как правило, пожилые и на учебу туговатые. Поэтому Сергей — самый молодой и самый смышленый — числился лучшим слушателем. К его помощи очень часто прибегали бывшие председатели райисполкомов, секретари райкомов партии. Это, безусловно, льстило его самолюбию. Но он не зазнавался, терпеливо объяснял совершенные и несовершенные формы глагола, чередование суффиксов — енк и — инк, правописание не и ни с глаголами, решал вместе с ними сложные задачи по алгебре и тригонометрии. Постепенно эта легкость, с которой он постигал подготовительный курс, начала его расхолаживать. Он стал частенько просиживать на квартире Даниловых, играя с ребятишками, или читал первые попавшие под руку книги из большой библиотеки Аркадия Николаевича, ходил в театр и кино.
К весне он уже подружился с некоторыми первокурсниками совпартшколы, своими сверстниками. Особо с бывшим кузнецким секретарем горкома комсомола Виктором Бусовым и инструктором Черепановского райкома партии Михаилом Евсиным.
Знакомство произошло за стенами школы, случайно.
В Новосибирск приехала на гастроли труппа московских артистов — событие не столь уж обычное для сибирского города. Сергей, пристрастившийся к театру, не хотел пропустить этого случая. Но в «Красном факеле», где выступала труппа, был аншлаг. Уже познавший некоторые секреты театральных завсегдатаев, Сергей все-таки стоял в вестибюле в надежде купить билет с рук. После второго звонка, когда надежды рушились, один из молодых людей, прохаживающихся перед входом, вдруг спросил:
— Что, тоже не пришла?
— Кто? — не понял Сергей.
— Вы не девушку ждете?
— Нет. Я билет ищу.
— Через пять минут мы с другом можем предложить вам два билета.
— Мне один нужен…
У гардероба познакомились.
— Так ты, оказывается, свой парень, из «декабристов»?
Слушателей подготовительных курсов, на которых занимался Сергей, звали в школе «декабристами» — они начинали занятия в декабре.
В антракте выпили по кружке пива. Бусов, высокий, красивый блондин, без умолку говорил.
— У вас старичье на курсах. И тебе не скучно с ними? Звание хорошее вам присвоили, а народ там не боевой. И к чему их учат? Едва ли из них будут настоящие партийные работники, какие требуются сейчас. Я бы их всех на хозяйственную работу разогнал, там они
— Ты всегда, Виктор, загибаешь, — отхлебывая пиво, заметил Евсин. — У тебя левацкий заскок в мозгах, детская болезнь.
— А ты сторонник вредной теории перманентности. Ты боишься крутых поворотов. А я считаю, что сейчас нужен резкий крен в вопросе партийных кадров, потому что нужны политически грамотные люди, без груза старых пережитков. А то получается так: им читают о возвышенных материях, а они сидят, глазами хлопают и думают о другом, думают о том, что где-то жена осталась с ребятишками. Попробуй выучи таких.
Сергей с тайным восхищением слушал новых своих товарищей, удивлялся их учености и свободному владению мудрыми книжными терминами.
А после концерта, прощаясь, Бусов предложил Сергею:
— Слушай, «декабрист», пойдем завтра в учительский институт на вечер? Приглашали. Педагоги любят ответственных партийных работников. Пойдешь? У них хорошие вечера бывают.
Всю весну потом Сергей с друзьями посещал вечера в учительском институте, в фельдшерско-акушерской школе, в педучилище. Он выучился танцевать по-городскому и иногда кружился по залу со студентками. Жизнь текла беззаботно, как когда-то в Михайловке. Ему нравилась веселая, шумная студенческая среда.
Его друзья — Виктор Бусов, Михаил Евсин и третий секретарь Волчихинского райкома партии Тюменцев — были завсегдатаями студенческих вечеров. И среди будущих педагогов и среди медичек они имели подруг сердца. Водили их в кино, в театр. Словом, досуг проводили в романтических приключениях. Сергей же такой романтики сторонился. Он регулярно писал письма Кате, с подробностями описывал свою городскую жизнь.
Было у него и еще одно увлечение — любил слушать соседа Даниловых Андрея Ивановича Павлова.
Началось все с камешков. Обыкновенных камней, которые, как казалось Сергею, он сотнями находил в детстве около Михайловки. Андрей Иванович принес их после работы Данилову.
— Вот, Аркадий Николаевич, принес тебе специально показать.
Данилов долго рассматривал серебристые и бурые, словно покрытые ржавчиной, кусочки.
— В конце концов скоро все убедятся, что Сибирь — кладовая природных богатств и что будущее нашей промышленности — это не Кривой Рог и не Донбасс, не курские залежи, а именно Сибирь.
Видя, с каким любопытством смотрит на него Сергей, Андрей Иванович взял серебристый камешек.
— Это, молодой человек, кварц — богатство, без которого промышленность жить не может. А это — апатиты. Их в стране не хватает, и мы вынуждены завозить их из-за границы, покупать за золото и пшеницу. А вот это — железный колчедан — фундамент металлургии.
Андрей Иванович, тут же, не сходя с места, прочел Сергею настоящую лекцию о богатствах Салаирско-Кузнецкого кряжа и Горной Шории, быстро и легко набросал цифрами-штрихами картину промышленного будущего Сибири.