Сорока на виселице
Шрифт:
Штайнер приложил стакан к уху, прислушался, как к морской раковине.
– Так, значит, вы, Игорь, попадали на остров? – спросил Кассини. – Надеюсь, вас занесло туда подозрительным ураганом? Ваш верный цеппелин потерпел катастрофу? Субмарина выкинулась на рифы?
Острые рифы.
– Нет, я прилетел туда по делу, – ответил Шуйский. – Сейчас я экономист, но в молодости занимался прикладной кибернетикой, проектировал и внедрял рассредоточенные автономные системы…
– Убийца роботов, – усмехнулся Кассини. – Шкуродер. Не удивлен, что в итоге вы докатились сначала до экономики,
– Роботы устаревают, – спокойно парировал Шуйский. – Прежде всего морально. Согласитесь, андроиды на улицах… это архаика… И кто-то должен выводить их из эксплуатации, заменять новой техникой, более эффективной, менее заметной. Знаете, не одни синхронные физики устали от роботов, люди больше не желают их видеть…
Я вспомнил механических клопов Марии и подумал, что не стоит быть таким уж категоричным.
– Но там, на острове, роботов не было, там были медведи.
У Кассини дернулся глаз.
Медведи.
Штайнер взялся за газировку.
Это был один из бесчисленных вулканических островов Тихого океана, остров Блаженного Рождества, или Благословенной Пятницы, или Оранжевой Рыбы Ку, впрочем, подлинное его название давно позабылось, а нового дать никто не удосужился, Шуйский добирался по координатам. Он вылетел из Сиднея в три, через полчаса ховер прошел над Оклендом и взял курс на северо-восток, Шуйский к этому времени уснул и проснулся, когда автопилот вывел ховер на глиссаду.
Во все стороны до горизонта блестел океан, солнце играло на плоскостях, и Шуйский подумал, не сделать ли еще пару тысяч миль и хорошенько отоспаться, он любил спать в пути, его успокаивало гудение моторов и легкое уютное потряхивание.
Остров поднялся из воды острым осколком, рогом, торчащим из черепа давно истлевшего дракона.
Ховер снизился до мили, Шуйский запустил круговой облет, ховер пошел по часовой стрелке.
Остров представлял собой вулканическую скалу, черную сверху, поросшую выгоревшим кустарником у подножья. Иногда между крупными камнями проглядывала зелень, мох, воды не видно, да и вряд ли здесь могла быть открытая вода, вода, скорее всего, в расселинах, в пещерах, такой остров должен изобиловать расселинами, пещерами и гротами.
Северная оконечность скалы полого спускалась к воде, к намытому оранжевому полумесяцу пляжа. На западе темнел овраг, больше похожий на разлом. На южной части острова в небо смотрела широкая белая чаша, напомнившая Шуйскому старый радиотелескоп. На восточном склоне неожиданно ржавел фуникулер, несколько опор и руины, Шуйский подумал, что от маяка.
Шуйский приказал садиться, ховер заложил вираж и стал снижаться круче. Чаша росла, вблизи было видно, что в некоторых местах коррозия проела ее насквозь. Это действительно был радиотелескоп, видимо, еще дозвездной эпохи, из последних, под чашей располагалось двухэтажное здание. Шуйский облетел телескоп с севера и поставил ховер на посадочную решетку.
Запах.
Фонарь откинулся, и Шуйский почувствовал запах, горячий, пыльный, звериный запах. Это было неожиданно, нет, Шуйский знал, что на острове располагается биостанция, но к запаху оказался не готов, тяжелый, тошнотворный
Захотелось улететь. Да, он обещал помочь с автоматикой, да, его предупреждали о биостанции, но…
Можно улететь. Да, день потрачен, но, в сущности, ничего страшного, час до Австралии, если пойти на форсаже… а можно в другую сторону, махнуть через океан и вдоль берега к югу.
Шуйский потянулся к фонарю…
Но откуда-то появился человек в оранжевом комбинезоне, он шагал к решетке и махал рукой, Шуйский выбрался из кокпита.
Запах.
Решетка разогрелась за день, это чувствовалось через подошвы. Человек представился Элджером Квинсом, руководителем станции, и от него тоже пахло зверьем. И еще чем-то, Шуйский не определил. Запах был настолько резкий, что Шуйский поморщился, Элджер заметил и сказал, что это медведи. На острове медведи, пятьдесят бурых, сам остров небольшой, но изобилует пещерами, медведи живут в них днем, в сумерках выходят. Ну и, соответственно, запах. Здесь весьма причудливая роза ветров…
Медведи, остров, роза ветров… Шуйский спросил, чем Элджер здесь занимается, генетикой? Элджер ответил, что скорее органической фармакологией, прикладными исследованиями, если быть совсем точным, обеспечением…
Медведи. Шуйский чувствовал. Все вокруг, камни, земля, перекрученные жарой, Элджер и воздух, стены станции, зверьем провонял весь остров.
Шуйский не удержался, поморщился.
Элджер заметил гримасу и предложил пройти в кабинет, там не так жарко. Они спустились по железной лестнице на крышу здания, оттуда на второй этаж.
В кабинете Элджера было прохладно, пахло хвоей, вдоль стены располагались диваны, рядом с ними журнальные столики. Шуйский сел на диван, Элджер достал из холодильника воду, предложил Шуйскому, тот не отказался, после перелета хотелось пить. Шуйский сделал глоток и убедился, что вода тоже имела вкус. Он поставил бутылку на стол и снова спросил.
Элджер рассказывал.
Станция работает давно, поставляет биологические материалы для сывороток. На сыворотки есть определенный спрос, палеомедики, студенты, энтузиасты, незначительный объем отправляется в колонии, но основная часть препаратов используется в геронтологии. Геронтологические исследования. Им требуется много и на регулярной основе.
Разве медвежья кровь подходит человеку?
Элджер рассказывал.
Различия существенны, пришлось вносить определенные изменения прежде всего в кроветворную систему. И в кровеносную. Разумеется, глубоко работали с иммунитетом, работали с эндокринной… сама по себе задача стала большим теоретическим вызовом…
На желтых туфлях Элджера клок бурой шерсти.
Вы хотите сказать, что создали гибрид?
Нет, что вы, нм в коем случае, подобные опыты неприемлемы, это не гибридизация. Гибридизация подразумевает смешение и слияние, у нас скорее некое подобие симбиоза. Довольно тонкая техника, мягкое замещение таргет-органов, создание паразитарных органов, дублирующих основные, индивидуальная настройка под параметры исходного экземпляра.