Сотая бусина

Саринова Елена

Мужчина протянул руку и, с едва скрываемой ухмылкой склонил голову набок:

– Что, еще вопросы остались?

– Парочка, как минимум, - демонстративно скрестила я свои на груди.

– Ну, так по дороге и задашь. О-оп-па!

– А-ай!.. Я тебе сейчас шаром запущу как раз в то место, которое передо мной неприлично маячит!.. Поставь меня на землю, я тебе не Зеня!.. Ладно, я сама пойду.

Но, не смотря на заверенья, весь спуск с холма мне пришлось преодолеть в перекинутом через плечо состоянии... Просто, штаны жалко. Они ж единственные... Как и сам их обладатель... Хотя, вопросик свой я все ж задала.

Правда, уже из нормального положения, преданного моему телу сразу внизу:

– А где наша корзина?
– поправляя юбку, сфокусировала я зрение на теперь свободных руках Ветрана.

– Так дома, - хмыкнул в ответ умник.
– Здесь же, как раз по дороге. Ветран, когда тебя, шагающую в подвал, увидел, сразу правильно определил, куда именно основной естественный закон(6) сработал.

– Естествоиспытатели...
– с прищуром оглядела я довольную парочку.
– А, не надо было так резво из скверика стартовать. Кстати, Ветран, чем тебе прокуратский ветеран не нравится?

– С чего ты взяла?
– вмиг напрягся мужчина и вновь, едва не пустился вскачь.

– Да тоже, научным путем вывела, - на этот раз упрямо припустила я следом.
– Я еще в нашем саду заметила, как вы с ним взглядами мерялись. А сегодня... Ты бы на себя со стороны посмотрел, когда из-за угла вывернул и его с нами на скамейке разглядел.

– Рыбак рыбака видит издалека, - изрек, поспевающий за нами с другого бока Зеня.
– Уверен, Горст нашего воина духа сразу вычислил, как коллегу по родственному цеху.

– Ну и что с того?.. Ветран?

– Угу, - мотнул головой тот.
– Наверняка, вычислил.

– А он сегодня, какой-то нервный был. Ты не находишь, Стася?
– забежал вперед умник, а мужчина, вдруг, остановился:

– Нервный?.. И в чем это выражалось?

– Да не нервный он был, - тоже тормознула я.
– Просто, вел себя так, будто...
– наморщив лоб, попыталась я найти удачное сравнение.
– Будто понравиться нам пытался, а получалось у него как-то коряво при этом. Как у неопытного подростка.

– Ну, если уж быть совсем точным, то не нам, а тебе, - вставил свои 'пять желудей' кот.
– Хотя, с чего бы ему так стараться? Думаю, эдакий видарь(7), пусть и в годах, и так должен дамам нравиться.

– Ну да, - из вредности, подпела я умнику.
– И держится молодцом - свечение чуть заметно, а делает вид, будто пышет здоровьем. Явно, прокуратская закалка... А ты, Ветран, так на вопрос и не ответил.

– Наверное, Стася, всему виной морально-этические нормы.

– Наверное, они, - буркнул в сторону обсуждаемый и сорвался с места, а мы с Зеней, обменявшись выразительными взглядами, поспешили ему вдогонку...

Спутников своих я, как и грозилась, в дом не пустила. Кот, конечно, пофыркал на такой произвол, а потом демонстративно хлопнулся на парадном крыльце. Ветран же, сразу от калитки, свернул к навесу - докалывать, брошенные из-за похода по лавкам, чурбашки. А я, уже в гордом одиночестве, переступила через порог... Корзину, как оказалось, торопящиеся по моему следу 'сыскари', бросили прямо в сенях. Салфетка съехала с ее набитого под самую ручку верха, и одним углом лежала на полу. Эх, видела бы такой беспредел моя тетушка. У нее вообще на почве порядка, выражаясь маминым языком, имелась еще одна 'идея фикс'. Особенно, когда

дело таких вот, парадно-показательных атрибутов касалось. А тот, которым я сейчас пользовалась, сама же ей когда-то крестиком и расшивала - в подарок на день рождения. Остальные, аккуратной стопкой сложенные на нижней полке буфета, были моим неприкосновенным запасом. И с петухами и с розами. Одна, так и вовсе особая - вся в звездах и со слегка кривоватым месяцем в углу, для специальных закупок в дни Солнцепутья. Здесь, в Мэзонруже, каждая, относящаяся к себе всерьез хозяйка имеет подобный салфетный арсенал. На моем же подарке сомнительно красовались ландыши - любимые тетушкины цветы, натыканные неумелой, тогда еще детской рукой, но с большим усердием... и, конечно, при помощи Груши. Она мне тогда и схему из местных закромов откопала и нитки мы вместе с домовихой для рисунка подбирали. Груша... Вздохнув, подхватила я одной рукой корзину, другой - сползшую на пол салфетку, и осторожно толкнула дверь.

Тишина сегодня, вновь накрывшая дом, ощущалась даже затылком. Не помогал и высокий, в два этажа потолок, который, казалось, вот-вот захлопнется прямо надо мной, словно крышка в шкатулке... Или, на гробе... Ну, это уж, совсем!

– Та-ак...
– запустила я в эту тишину свой, нервно дребезжащий голос.
– А вот мы ее сюда на стол... по-ставим. А что у нас тут? Ага... Груша!.. Грушенька!
– сквозь тишину, как сквозь вату в ушах, пробилось ко мне щелканье тетушкиных ходиков.
– Грушенька! Мы пряников твоих любимых купили... с изюмом! Давай чай с тобой попьем? Вдвоем, на садовом крыльце!
– тишина в ответ не проронила ни слова, а я лишь упрямо тряхнула головой.
– Я тебя там буду ждать... очень буду... очень...

Я тебя буду ждать... Рядом с миской, в которой так вкусно пахнут корицей и медом самые лучшие в мире пряники, сбоку от кружки с чаем, уже давно не пускающей в прохладный садовый воздух пар. Буду ждать. Потому что не может так быть, чтобы все, вдруг, встало с ног на голову. Чтобы мир потерял все свои краски, а в жизни моей, бережно покоящейся на простых истинах, произошел раскол. Я уже много лет привыкла знать, вставая каждое утро, что Зеня, как всегда, ждет меня внизу, что тетушкины ходики я завожу по вечерам, и что домовиха моя верная будит меня всегда одной и той же фразой...

– Добрый день, хозяйка.

– Груша... Ты пришла.

– Так, пряники же с изюмом...

– Да, ничего она больше не сказала, - ожесточенно выскребая ногтем синюю кляксу, в который раз повторила я.
– Но, ведь самое же главное...

– Это, конечно, - подогнул одну ногу под другую, сидящий на диванчике Ветран. Мебель, под его немалым весом надрывно ойкнула. Мужчина замер.
– Однако на ночь меры принять нужно, - и вернул ногу на пол.

– И что это за меры?
– вяло поинтересовался со своего стула кот. Он, в отличие от воина духа, мою радостную новость воспринял, как факт, полностью проблему решивший.
– Вместо меня на стасину кровать переместишься?

– Зигмунд!
– выразительно воззрился на него Ветран.
– Не говори глупостей. Хотя...

– ... неужели, решишься?

– Зеня, заткнись!
– нервно шерканула я напоследок ладонью по стене, и развернулась к своим собеседникам.
– Какие меры, Ветран? Выражайся яснее.