Сотая бусина

Саринова Елена

– Я... здесь, - голос его глухой и какой-то низкий, с трудом узнаваемый.

– Да какого ахирантеса ты там делаешь?!
– тут же окончательно проснувшись, вцепилась я руками в перила.
– И почему так кричишь?!

– Я не знаю, - потерянно произнес он, а потом, попятившись, плюхнулся на мою кровать.

– Не знаешь?!.. Я сейчас.

Мужчина сидел, широко расставив босые ноги и обхватив руками голову и, хоть смотрел на меня в упор, казалось сейчас, совсем

никого не видит.

– Ты чего?
– склонилась я перед ним.
– Ты меня так напугал. Я сначала сообразить ничего не могла. Где я? Кто я? Свалилась на пол. Потом, пока выбралась из... Ты... чего?
– горячая, дрожащая рука скользнула по моей скуле, словно проверяя ее на наличие, и плетью упала вниз:

– Ты живая. Слава Богу.

– Уж не знаю, кому слава, но, и я тоже... чудом живой, - запрыгнул на постель взъерошенный кот.

– Та-ак... так. Кто-нибудь мне объяснит, наконец, что здесь только что было?

– А хоб его знает!
– выразительно дернул хвостом умник.
– Но, если начинать с меня, так ты меня придавила.

– Когда? Чем?
– выкатила я глаза.

– Да только что и собой. Я спокойно сплю. Никого не царапаю, не задираю, а тут Ветран как заорет: 'А-а-а! Анастэйс!'. Ты подскочила, будто над тобой новогоднюю хлопушку разорвало, и грохнулась с кровати, причем, прямо со мной и прямо на меня!
– с истеричной обидой заявил кот.
– А потом по мне же еще и пробежалась... Вот я и говорю, чудом уцелел... А ты чего орал то, воин духа?

– Я?..
– одарил его мужчина точно таким же пустым взглядом.
– Я думал, что убил ее.

– Что?!

– В каком смысле?
– хлопнулся на задницу Зеня.

– В прямом...
– видимо, в сознании Ветрана произошли какие-то просветляющие перемены. Потому что, спустя уже мгновение, он, вдруг, резко подскочил с места и направился к лестнице.
– Где Груша?

– Зачем тебе Груша?
– понеслись мы следом за ним.
– Ветран, ты можешь толком объяснить, с чего ты, вдруг, вздумал меня пришпилить?

– А почему именно пришпилить?
– решил на скаку уточнить кот.
– Есть много других вариантов, более цивилизованных.

– Да потому что у его кровати из пола торчит стилет.

– Хобья сила.

– Груша!
– рванул на себя погребную крышку мужчина и, не глядя, прыгнул в темноту.

– Да погоди же!
– полетел вслед ему мой световой шар. Маленький квадрат вмиг залился желтым светом, явив свежевыбеленные каменные стенки, отсеки с картошкой и полки с разнокалиберными горшками, но домовихи нигде не было.
– Грушенька, - хлопнувшись на колени, свесила я голову вниз.
– Ты где?

– Все хорошо,

хозяйка.

– Это она откуда?
– задрал ко мне голову Ветран.

– Ниоткуда... Иногда она вещает из ниоткуда, - озадаченно села я на попу.
– Вылазь.

– Одевайся и пошли проверять охрану дома, - с готовностью выскочил он наружу.

– Я так поняла, объяснений нам от тебя не дождаться?
– посмотрела я на Ветрана снизу вверх.

– Всему свое время, Анастэйс. Пока же его у нас нет. Руку давай...

Кукушка на тетушкиных ходиках пробила лбом пять часов, когда мы, вернувшись с результатами прошлой ночи, решили оживиться чаем. Охрана дома и на этот раз оказалась выше всяких претензий. Чего не скажешь обо мне, так и не получившей от воина духа не то, что раскаяний в содеянном убийстве, а простых комментариев к нему. Воду в чайнике я вскипятила магией, а заварку в кружки, всего секунду поморщась, разлила вчерашнюю. Не знаю, как Ветрану, а мне сейчас главное - просто чем-нибудь руки и рот занять. Да и тетушка моя гостеприимная, всегда говорила, что, уж коли уселся за стол, будь добр, обоснуй.

– Анастэйс, скажи мне, - неожиданно начал со встречного ко мне вопроса Ветран.
– Твоя домовиха долго может вот так... из ниоткуда вещать?

– Груша?.. Сколько посчитает нужным. Она - дух этого дома и сама решает, когда выходить с нами на контакт или отвечать на наши приглашения к нему.

– Понятно...
– мужчина с силой потер ладонями лицо, а потом сцепил их друг с другом.

– А вот мне совсем непонятно, - хлопнула я перед ним полную чая кружку.

– Мне и это... вполне понятно. Анастэйс, сядь, пожалуйста.

– Села...

– Рассказываю.

– Внимаем, - вставил, притрусивший от чашки с молоком умник. И как еще от 'Покайся, грешник' удержался?

– Рассказываю...
– по взгляду Ветрана я поняла, что примерно того же ожидал и он.
– Я уже уснул, довольно крепко, потому что сообразил не сразу, когда... В общем, когда очнулся, передо мной стояла дрибза(3).

– Кто перед тобой стояла?
– недоуменно переспросила я.

– Дрибза, - до побеления сжал мужчина пальцы.
– Это исчадье ада, каким-то непонятным образом просочившееся в наш мир из старого. С виду - обычная женщина, а по духу своему - чистая демоница.

– Ну-у, - с непонятным мне выражением протянул умник.
– Я бы на вашем месте, коллега, не стал так сгущать краски.

– А ты уверен, Зигмунд, что мог бы когда-нибудь оказаться на моем месте?
– с не менее непонятным мне гневом произнес Ветран.