Сотая бусина

Саринова Елена

– Ой, какая киса у вас... боевая, - косясь левее и чуть выше котовьей морды, пропела веселушка.
– А хочет киса мышку? Только в ловушку угодила. Еще свеженькая, - добавила с таким придыханием, что хоть самой этот трофей на сковородку.

– Вы бы мне еще мозговую кость предложили... девушка, - вмиг отнесло от обоих побелевшую красотку. И выбор нужного товара сразу вышел на новый, плодотворный уровень...

– Анастэйс, я что хотел спросить, - взглянул на меня с опаской мужчина, шагающий сейчас по тротуару

не в пример прежнему, спокойно.
– Где ты доски заказывала?

– Зачем тебе?
– выкатила я на него глаза, припомнив наш с котом разговор. А что, вдруг, гроб себе решил заранее смастерить, чтоб зря время до полнолуния не тратить.

– На полки в погребе, - опешил в ответ Ветран.

– А-а... Через две улицы. На обратном пути зайдем, если не хлынет раньше времени, - и хмуро глянула в небо.

– А если тебе с ними договориться?
– усмехнулся, щурясь туда же, воин духа.

– Твоя ведь стихия. Вот сам с ней и договаривайся.

– Все, что посылает нам судьба, мы оцениваем в зависимости от расположения духа.

– Что?!
– вместе уставились мы на умника.

– Ни 'что', а Ларошфуко, - печально вздохнул тот и зевнул.
– Это я к тому, что в прошлый раз с ветром получилось договориться, когда вы вместе этого хотели... Вот так вот, дети мои... Хобья сила, а ничего, я загнул...

Загнул, конечно, кот знатно. И даже поучительно. Но, вот рассуждать сейчас о том, что настрой наш определяет результат совсем не хотелось. А очень сильно зато захотелось...

– Подойди ка ко мне поближе, - запрыгнула я на бортик кирпичной клумбы и с вызовом прищурилась на мужчину. Ветран растерянно тормознул, но решил, что в данный момент со мной лучше не спорить.
– Ага. А ты, умник, брысь пока, - наши глаза оказались сейчас на одной высоте и, чтоб результат закрепить, я еще и обхватила шею мужчины руками.
– Я хочу, чтобы ты никогда не терял в себя веры, где бы ни был. Потому что я люблю тебя, и всегда буду... ну, молиться я не умею, но помнить тебя буду и еще верить в тебя тоже буду. Ты меня понял?

– Я тебя понял, - кивнул, глядя мне в глаза Ветран.

Ветер, до этого лишь скользящий вдоль тротуара, вдруг взвился, колыхнув подол моего платья и вихрем, в который были подхвачены листья и лепестки цветов понесся вокруг нас, будто оберегая на время от всех напастей на земле... А, может, это и не ветер был вовсе. Может, нас самих в тот миг закружило в воронке, где было место лишь для двоих, где невозможно определить летишь ты или падаешь. Взмываешь или несешься, чтобы через мгновения разбиться на тысячи мелких звенящих осколков... Ну, ничего себе, я загнула...

В башенном домике местной живописной достопримечательности было тихо и сумрачно. Я замерла на пороге, пытаясь расслышать привычное для уха тиканье, но:

–

Алена!.. Алена, ты здесь?!
– потом мысленно плюнула на приличия и уже прищурилась на другом уровне.

Вот тогда она сразу нашлась - в маленькой спальне на втором этаже, к которой вел узкий коридор, от пола до потолка увешанный яркими шедеврами. Оставив своих мужчин внизу, я осторожно шла сейчас по нему, стараясь даже мельком не глянуть на фантастический параллельный мир, в котором у моей приятельницы очень много знакомых. И эти знакомые сейчас, казалось, провожали меня своими взглядами (если у них вообще есть глаза) и, словно шипели недовольно вслед: 'Что приперлась? Ты здесь чужая'... Бр-р-р.

– Алена, ты чего это, среди бела дня? Или ты у нас теперь... Мать моя, Ибельмания...

– Заходи, Стася, не стесняйся, - повернула она ко мне свое синюшно-бледное лицо и уронила руку на подушку.
– Я приболела... немного...

Я вообще девушка миролюбивая. И как маг тоже, вполне вменяема. Но, мне иногда, подчеркиваю, иногда, очень хочется кого-нибудь прибить. Но, опять же, не потому, что кровожадна, а чисто с целью воспитания. Хоть и посмертного. Вот и сейчас, 'демоном мщения' нависнув над вжавшейся в постель художницей, я очень сильно старалась совладать с переполнявшими меня эмоциями:

– Какого ахирантеса ты опять этим занималась?
– процедила я ей сквозь зубы.
– Ведь ты же мне обещала.

– Стася, я все сожгла, - пискнула мне в ответ, накрывшаяся по глаза одеялом Алена.
– Честное слово.

– И свечи?
– недоверчиво прищурилась я на два немигающих карих ока.

– И свечи.

– И этот волховецкий амулет?

– И его... тоже. Ты можешь сама проверить, - с готовностью предложила она.

– Уже, - вернувшись к девушке взглядом, констатировала я. Действительно, языческой магии в комнате явно больше не ощущалось.
– Тогда что же? Почему ты 'пустая', как Юркин ручей в засуху?

– Юркин ручей в засуху?
– заинтересованно повторила художница, видно представив в воображении новое свое 'полотно'. А потом дернула плечиками под одеялом.
– Не знаю. Просто нездоровится. Голова кружится все время, а, когда не кружится, то болит. А, когда не болит, то мысли в ней всякие... Стася, а, может, я...

– Нет, ты не беременна, - жестко отрезала я, теперь уже задумавшись всерьез.
– У кавалера твоего, Горста, тоже свечение было едва заметно, но, он хоть передвигался нормально. Ты же - совсем без сил. Слушай, а может это он с собой какую-нибудь дрянь притащил, которая из вас энергию качает? Алена, он сам-то сейчас где?

– Мой флибустьер?
– закатила она в ответ глазки, чем заставила меня очень сильно удивиться.
– По делам в Либряне со вчерашнего вечера. И он здесь не причем - сам страдает.