Совершенно несекретно
Шрифт:
Это он, конечно, загнул. Посторонних, пока я гонял связки по лапам, только прибавилось. Ладно бы девчонки с ПТУ — жуют жвачку, стоя у шведской стенки и глазками хлопают. Ладно бы местные боксёры — те хоть здесь по делу. Даже шпана с улицы, пришедшая на меня поглазеть — и ту стерпел бы. Но вот кто реально напряг, так это пара типов, появившихся в зале… Не знаю, кто они, но иначе как бандосами назвать их не могу.
Оба в кепках, что в помещении, тем более в спортзале не приветствуется, поджарые, в модных штанах непонятного широкого кроя, одинаковые короткие кожаные куртки
— Толян, забей. Я уже отбоксировал на сегодня, — торможу за руку своего тёзку, который с характерным боевым блеском в глазах собрался учить Колногузенко манерам.
На новых гостей, потенциально проблемных, он даже не смотрит. А вот те — разглядывают нас с интересом и абсолютно без церемоний. Просто сканируют взглядом.
Я даже не стал делать заминку. Завершаю тренировку, скидываю в сумку перчатки и буром пру в раздевалку. Парочка у двери нехотя расступается, но я, из чисто хулиганских побуждений, слегка задеваю одного сумкой. Решено — этот зал мне не подходит. Буду просить у Копцева другой. Так что местную блатоту могу и загасить, если дернутся.
Не дернулись! Я беззащитным не выгляжу. Разве что для безбашенных малолеток женского пола.
— Эй! Ну, попрыгай ещё! Я что, зря пришла? — разочарованно кричит в спину наглая Колногузенко. — Я бокс люблю!
Не реагирую, так как по мне, это самый лучший способ не потерять лицо. Ну, не пререкаться же с девицей, доказывая, что я не лох? Чести много.
— Маловато, конечно, потренировались… Я думал, часика полтора поколотим, — Толян, идущий за мной следом недоволен.
— Чё за парочка в кепках? — спрашиваю у парня, оставшись с ним наедине в раздевалке.
— А это… Славик и Димон. Центровые пацаны тут — держат всё ПТУ в своих руках. Ну и вокруг него.
— Димон и Славян? Из Краснодара? — почему-то вспомнил я Галустяна и Светлакова из сериала «Наша Russia».
— Почему из Краснодара? Нет, местные. Они за порядком следят, ну и фарца местная им платит.
— Крыша, короче, — делаю вывод я.
Не слушая бубнёж Толяна, быстро принимаю душ, который, слава богу, в раздевалке есть, и переоблачаюсь в свой депутатский наряд.
— Это… Тебя же Толя зовут? — в раздевалку, которая, напомню, не закрывалась, засовывается любопытная мордашка крикливой любительницы бокса.
— Слышь, малая, а ничего, что тут люди переодеваются? — возмутился Толян, подойдя к двери и прикрывая моё тело своим, тоже пока ещё голым, торсом.
Зря он. Меня за дверкой шкафа и не видно совсем, а вот он мог бы и прикрыться. Накидываю пиджак и решаю уделить время своей новой поклоннице.
— Толя я, Толя. А тебя как звать, красавица?
Красавицей она, конечно, была с большим напрягом — ничего, кроме молодости, в активе Колногузенко нет. Грудь — чахлая… ну, может, ещё в проекте, если гормоны не подведут. А вот с кривоватыми ногами — всё сложнее. Но при этом девчонка, не стесняясь, гордо выгуливает их в короткой джинсовой юбке. Вдобавок ко всему — на юном лбу зреет прыщ, неумело замазанный тональным кремом.
— Катя я. А чё ты так быстро ушёл-то?
— У вас в зале? Ты тут тоже, что ли, занимаешься? — усмехаюсь я.
— Да… То есть нет, — запуталась Катя. — У нас, в ПТУ, я имела в виду. Там про тебя говорили.
— Зашёл посмотреть. Но ходить больше сюда не буду… Вода в душе — чуть тёплая. Раздевалка — без замка. Ещё и люди посторонние ходят…
— Так Славик и Димон — не посторонние, — Катя, явно не причисляя себя и своих подруг к «посторонним», обрадовалась тому, что я с ней разговариваю, и затараторила: — Они ж тут тоже учились. Четкие пацаны. Когда меня на дискотеке в ДэКа зажали любера, так они заступились… Димон тоже боксом занимался, пока его тренер не выгнал. Но сейчас он только в качалку ходит… А ты приходи ещё. Нам, может, за тебя вымпел дадут.
— Что дадут? Вымпел?! — я даже замедлил шаг, сбившись с мыслей, в которых вежливо закруглял беседу и удалялся.
— Не слушай её, болтает, чё попало. Дался тебе этот вымпел. Ты что, пионерка, что ли? — внезапно вступил в беседу тезка, тоже успевший одеться.
— Мне скоро семнадцать будет… осенью… Просто мы с Зойкой поспорили, кому приз за спортивно-массовую работу дадут — моей группе или её. Ну, а я бы сказала, что провела тренировку… со Штыбиной…
— Со Штыбой, — строго поправил я, наконец, полностью собравшись.
— Ну да, со Штыбой я так и сказала… Нам бы за это баллов накинули. Я и ребят со своей группы позвала, — раскрыла секрет наличия в зале посторонних Колногузенко. — Вдруг одной тренировки для вымпела мало будет?
— Я подумаю, — звякнув наградами, я направился к выходу, не учтя при этом извечную женскую слабость к военным.
— О! Сколько медалек! Даже крест есть! Ты что, фашист? — восторженно завопила Катя.
— Это Норвежский орден Заслуг, — торопливо поясняю я. Оно мне надо — чтобы местная детвора разнесла, что чемпион Штыба, оказывается, носит фашистские знаки отличия?
— А можно потрогать? — глаза у Кати заблестели, как у ребёнка
— Колногузенко! Ты что такая дикая? — опять возмущается Толян.
— Трогай, — великодушно разрешаю я, понимая, что проще потерпеть полминуты, чем спорить.
Чёрт, я уже и забыл, как трудно бывает с подростками — ведь свои дети уже давно выросли…
— Класс! «Орден Заслуг» — надо запомнить, — пигалица явно довольна.
А вот я — не очень.
Пройдя мимо не таких уж и отмороженных Славика с Димоном, киваю им напоследок, чем изрядно удивляю «чётких пацанов».
Я уже почти у выхода, как вдруг всплывает…
— Стоп. Как твоя фамилия? Колногузенко? — оборачиваюсь к Кате. — А ты сама откуда? Местная? Из Москвы?
Фамилия зацепила. Не то чтобы редкая — но и нечастая. В будущем была у меня подружка из Новочеркасска с такой фамилией. Но имя — не Катя, и возраст не тот. Да и связь у нас была короткая: сразу после армии я серьёзных отношений избегал.
Но всё равно щёлкнуло — может, родня?
— Местная! — гордо отвечает Катя.
Да нет, точно совпадение.