Совместить несовместимое
Шрифт:
В Гамбургском университете почему-то не так уж много спорили. Высказывали и отстаивали иногда, конечно, противоположные мнения. Наверно, просто учили имеющиеся идеи и материалы. Или это я был моложе и участвовал не во всех обсуждениях. В Гёттингенском университете имени Георга-Августа дискуссии отличались особым размахом, демократическим и либеральным духом. В них можно было быть услышанным и понятым большинством собеседников. Или это я к тому времени уже созрел для того, чтобы чувствовать потребность высказывать мнения и быть услышанным? Многие сверстники и старшие коллеги были готовы терпеливо выслушивать и стараться понимать другие точки зрения, расходящиеся с их собственной. Готовы к компромиссу и диалогу, к частичной коррекции прежней позиции. Разные мнения могли быть у всех. Но никакое, даже самое необычное (хотя, пожалуй, было трудно услышать что-то совершенно необычное), никого не оскорбляло, не заставляло «хвататься за парабеллум», пускать в ход кулаки, выплёскивать в лицо оппонента содержимое стакана с соком
Я видел по телевизору российские политические ток-шоу. Даже не знаю, почему так происходит. Опять, наверно, «сверхразнородность», все слишком разные. Как в одном обществе, в одном городе и в одной комнате возможны десятки абсолютно несовместимых мнений, между которыми нет ни единой точки соприкосновения? И все они одновременно претендуют на то, чтобы быть единственно правильными и обязательно исключить, переспорить, перекричать, почти физически задавить остальные. Как любил повторять один немецкий приятель, с которым мы тогда часто обсуждали политические вопросы, «хором лучше петь, а высказывать мнение следует по отдельности».
Дискуссия, в которой никто никого не слышит, не имеет шансов привести к конструктивному результату – к реальным действиям в направлении действительного решения проблем. Они могут только «выпускать пар» и позволять участникам «пиариться» на рейтинговых телеканалах. Но всё это «бряцающий кимвал», пустое сотрясание воздуха. И когда в поисках понимания и решений не работает диалог, срабатывает социальная иерархия. «Я начальник, ты дурак», и наоборот. У кого социальный и материальный статус выше, тот прав. «Истину» диктует сильный и богатый. Можно высказать «неправильную» точку зрения, и быть за это уволенным, подвергнуться уголовному преследованию, а то и физической расправе. В России всегда права только власть. А все остальные не имеют ни прав, ни шансов.
В России почему-то всегда ищут и успешно находят невидимую соломинку в глазу ближнего. «Ближние» и «братья», то есть все люди, не воспринимаются, как ближние, но как «дальние», чужие, до которых нет дела. Как враги, от которых может исходить угроза. И которых даже в превентивном режиме лучше, на всякий случай, заранее поставить на место, чтобы не возникало сомнений, «кто здесь главный». У русских почему-то всегда виноваты все остальные – американцы, мировая закулиса, иностранные шпионы и враги народа. Они не понимают, что развалить СССР извне было бы абсолютно невозможно, если бы была действительно сильной его экономика, и если бы идеология и управление действительно держались на всенародной поддержке. А не на инерции страха, доставшегося от эпохи «великого Сталина», постепенно деградирующего в «оттепель» и «застой» и временно притупившегося с гласностью и перестройкой.
Русскому человеку нужно обязательно верить во что-то светлое, в коммунизм или любое другое светлое завтра и послезавтра. Это просто необходимо, чтобы проявлять лучшие качества – доброту, бескорыстие и человечность. А без мечты, просто хорошо и интересно жить и работать для своей семьи и страны как-то не получается. Когда рушатся светлое будущее и идеалы, наступает летаргическое разочарование. «Общество на перепутье» теряет цели и ориентиры, и впадает в бездействие. А люди начинают обвинять во всех проблемах «обстоятельства» и «врагов».
С Зигфридом, одним из бывших военнопленных des Archipels GUPVI 12 , мы особенно подружились. Меня удивляло, что в «Союзе вернувшихся домой», несмотря на длительное пребывание в советском плену, немногие говорили по-русски, хотя, конечно, понимали отдельные слова: «лагерь», «начальник», «госпиталь» и «давай-давай», знали много фразеологических и ненормативных оборотов. Зигфрид по-русски говорил. Он знал много русских слов и правильно выстраивал грамматические конструкции, но воспроизводил слова с определённым акцентом, так, что если мы говорили, как он иногда выражался, «на языке Пушкина», время от времени приходилось переспрашивать или уточнять. В наших беседах я обращался к нему по имени и, как он просил, «на ты» (сначала он шутил, что когда я говорю ему «Вы», ему приходится оглядываться по сторонам, «кто здесь ещё»). Но в мыслях я всё же иногда называл его дядей Зигфридом, потому что ему было семьдесят, а мне двадцать. И он казался не только опытным и проницательным человеком, но и настоящим героем уже хотя бы потому, что выжил в советском плену. А «не пойти» на войну против СССР уж точно никак не мог, потому что в начале сороковых был «лицом призывного возраста». Конечно, он также, как и большинство сверстников и соотечественников, ожидал закончить «Молниеносную войну» на Восточном фронте к зиме 1941-го. Точнее, по его словам, большинство немцев тогда мало о чём думали, так как были «напичканы» идеями превосходства Германии
12
Archipel GUPVI (нем.) – Архипелаг ГУПВИ – система лагерей Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР. В ГУПВИ входили сотни лагерей, более двух тысяч лагерных отделений и почти двести специальных госпиталей.
Зигфрид попал в советский плен сразу после Сталинграда – начала конца Третьего Рейха, в феврале 1943-го. В плен тогда попали порядка ста тысяч немецких военнослужащих, 24 генерала и командующий 6-й армией Вермахта генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс. Сатрапа (оперативный псевдоним Паулюса) потом долгое время обрабатывала советская контрразведка, склоняя к руководству антифашистскими организациями немецких военнопленных в СССР. К выступлениям против гитлеровского фашистского режима. К обращению «К военнопленным немецким солдатам и офицерам и к немецкому народу» уже после открытия Второго фронта.
Паулюс, безусловно, был знаковой фигурой. Удивительная судьба, от незавершённой учёбы в Мюнхенском университете и ухода на армейскую службу в 1910 году до поражения 6-й армии под Сталинградом, ставшего переломным моментом Второй мировой войны. Первый за германскую историю сдавшийся в плен генерал-фельдмаршал – которого Гитлер произвёл в фельдмаршалы уже после пленения, таким образом склоняя к самоубийству. Паулюс провёл первые месяцы плена в лагере для военнопленных в подмосковном Красногорске, с апреля 1943 года некоторое время в Суздале, а затем ещё несколько лет на подмосковных дачах. Сначала он пытался отстаивать национал-социалистские взгляды и возражал против создания в СССР антифашистских организаций немецких военнопленных. Но после полутора лет «идеологической перековки» в СССР, неудачного покушения на Гитлера и казни в августе 1944 года генерал-фельдмаршала фон Витцлебена, разочаровавшийся в режиме, Паулюс выступает по радио против Гитлера и становится членом антифашистского Союза немецких офицеров и Национального комитета «Свободная Германия». В феврале 1946-го Паулюс выступил на Нюрнбергском процессе, а в 1953 году репатриировался в ГДР, в общей сложности пробыв десять лет в советском плену. По сравнению с другими пленными немецкими фельдмаршалами, объявленными военными преступниками, весь плен проведшими в тюрьмах НКВД и МВД или даже умершими в советском плену (как, например, Эвальд фон Клейст), судьба высокопоставленного военнопленного Паулюса сложилась многократно более позитивно. В 1979 году в Кёльне была издана книга бывшего переводчика Паулюса Александра Бланка «Немецкие военнопленные в СССР». А в 1990-м году в Москве на русском языке вышла знаменитая книга «Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса».
Если в истории с Паулюсом было много политики и высших государственных интересов, то Зигфрид в первой половине 1943 года был сначала рядовым двадцатитрёхлетним немецким солдатом, а потом рядовым советским военнопленным. Семидесятилетний Зигфрид, после возвращения на Родину получивший высшее образование в области германистики и сравнительной литературы, обладал удивительным чувством юмора и тонкой самоиронией. Например, он шутил, что далеко не случайно оказался на берегах Рейна на Горе Дракона, потому что, по преданию, именно Зигфрид, вождь Нибелунгов, в пещерах Драконьей скалы Драхенфельса победил пожиравшего людей и животных дракона. Убив дракона, Зигфрид стал властителем несметных богатств, и прежде всего, волшебного кольца, позволяющего править миром:
Кровавая месть,Предательство и грабёж,Пепел к пеплу,Прах к праху.Выковано из рейнского золота,Потребовано Богами,Уничтожающее проклятье,Кольцо Нибелунгов 13 .В 1913 году, через сто лет после рождения Рихарда Вагнера, на горе Дракона были открыты зал Нибелунгов «Нибелунгенхалле» и каменная статуя дракона. «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид» и «Гибель богов» были гениальными мистическими реконструкциями немецкой мифологии. Несмотря на то что Вагнер умер ещё в 1883 году, мистика его произведений и антисемитские взгляды были умело использованы в первой половине ХХ века сторонниками немецкого национал-социализма. За что потом многие в Германии и за её пределами осуждали великого композитора. Или считали, что антисемитизм несовместим с музыкальными и эстетическими достоинствами, так как делает музыку «чересчур тяжеловесной». Вагнер, действительно, был антисемитом. Но точно не был основателем немецкого национал-социализма и фашизма. Отделить «зёрна от плевел» и «не выбросить вместе с водой ребёнка» «широким народным массам» бывает достаточно трудно.
13
Стихи из цикла эпических опер Рихарда Вагнера «Der Ring des Nibelungen» – «Кольцо Нибелунга»: Blutige Rache Verrat und Raub Asche zu Asche Staub zu Staub. Aus Rheingold geschmiedet Von Gottern erzwungen Vernichtend der Fluch Der Ring der Nibelungen.