Совсем не герой
Шрифт:
– Весело?
Я рассмеялся.
– Немного преуменьшено, но да.
Он улыбнулся и поцеловал меня в кончик носа, затем плюхнулся на кровать рядом со мной, уставившись в потолок и положив руку мне на бедро. Он счастливо вздохнул.
– А как насчет тебя?
Его смех был застенчивым.
– Я в порядке, - сказал он с явным смущением, - хотя я наделал в штанах ужасный беспорядок.
Я боялся, что моя улыбка расколет мое лицо надвое. Я беспокоился, что ему это не досталось такого удовольствия, как мне, что он делал это
– В верхнем ящике есть чистые боксеры.
– Я почувствовал себя глупо, как только сказал это. Не похоже, что ему придется далеко идти за своими трусами.
– Если только ты не хочешь пойти домой.
– Я, пожалуй, спущусь вниз, чтобы переодеться, но я вернусь. Если ты не против.
Моя улыбка стала еще шире.
– С удовольствием.
– Можно мне взять девочек?
– Конечно.
Я забрался под одеяло. От алкоголя меня клонило в сон. Утоленное вожделение заставило меня почувствовать себя тяжелым и безвольным. Я быстро заснул и проснулся лишь тогда, когда вернулся Ник с собаками. Я услышал, как они обнюхивают комнату. Ник забрался ко мне под одеяло.
Я подвинулся, ища тепло его тела. Он обнял меня, но оказался более жестким, чем я ожидал.
– Нам нужно поговорить, - сказал он.
– Завтра, - пробормотал я и снова рухнул в пропасть.
Я ПРОСНУЛСЯ с ощущением, что меня засунули в спальный мешок как мумию, рассчитанный на десятилетнего ребенка. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, почему я не могу пошевелиться. Берт лежал поверх одеяла с одной стороны от моих ног, а Бонни - с другой, прижимаясь ко мне. На другой стороне кровати, растянувшись на подушке, лежала Бетти. Ника я не видел.
– Им не разрешено спать на кровати, - сказал Ник у меня за спиной.
– Но они все равно это делают.
Я обернулся и увидел, что он сидит на стуле в углу комнаты. Обычно это была корзина для белья, но он свалил стопку одежды на пол. В комнате было достаточно темно, чтобы скрыть от меня выражение его лица, но не тот факт, что он был полностью одет.
– Ускользаешь ночью?
– Я хотел пошутить, но он не засмеялся.
– Оуэн, нам нужно поговорить.
Весомость его слов и торжественный тембр голоса напугали меня. У меня в груди все сжалось от страха.
– Нет.
– Да.
Я сел, внезапно почувствовав, что мне невыносимо находиться в объятиях собак. Я высвободил ноги из-под одеяла и встал. Я чувствовал себя уязвимым, стоя перед ним обнаженным, когда он был одет, поэтому достал из ящика пару боксеров и надел их, прежде чем повернуться к нему лицом в темной комнате.
– Я не хочу разговаривать, потому что знаю, что ты собираешься сказать.
– И что же?
– Что этого не должно было случиться. Что это не может повториться.
Он не ответил, но его молчание было красноречивее
– Я прав, да?
– Это была ошибка.
– Нет! Черт возьми, это не было ошибкой!
Он вздохнул.
– Ты не понимаешь.
– Ты прав, я не понимаю. В одну минуту ты притягиваешь меня к себе, а в следующую - отталкиваешь. Ты говоришь, что хочешь меня, но как только я отвечаю, ты заявляешь, что не можешь быть моим. Что я должен думать?
– У тебя есть полное право злиться, Оуэн. И я в замешательстве. Прости. Мне жаль, что я позволил ситуации выйти из-под контроля.
– Ну, это не так!
– Я был на грани слез, но сдержался.
– Я не сожалею!
– Оуэн…
– Это из-за меня?
– Что?
– Это из-за меня? Проблема во мне?
– Нет.
– Без колебаний. Он произнес это слово с таким тихим ударением, что трудно было усомниться в его словах, и все же у меня не было другого объяснения.
– Ты говоришь, что я тебе нравлюсь, но правда в том, что тебе невыносима мысль о том, чтобы быть с калекой.
– Дело не в этом.
– Ты хочешь прикоснуться ко мне, но ненавидишь, когда я прикасаюсь к тебе.
Его смех был резким и горьким.
– Ты действительно так думаешь?
– А какое еще может быть объяснение?
Он наклонился вперед и обхватил голову руками.
– Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, Оуэн. Дело в том, что, если я позволю тебе прикоснуться к себе, я потеряю контроль еще больше, чем сегодня вечером.
– Хорошо!
– Это нехорошо.
– Я хочу, чтобы ты почаще терял над собой контроль.
– Ты понятия не имеешь, что происходит. Ты не представляешь, насколько это опасно.
– Опасно?
– Я пытаюсь защитить тебя.
– От чего?
– От меня.
– Что, черт возьми, это должно означать?
– Спросил я, и моя тоска внезапно сменилась яростью.
– Господи Иисусе, перестань говорить загадками и поговори со мной!
– Оуэн...
– В твоих словах нет никакого смысла!
– Послушай меня…
– Ты придумываешь оправдания!
– Я ВИЧ-инфицирован.
Это было последнее, что я ожидал услышать. Казалось, из моих легких выкачали весь воздух. Это было похоже на удар в живот.
Я пятился, пока не уперся в стену, ошеломленный и испуганный. Комната, казалось, уменьшилась, став слишком маленькой, чтобы вместить нас обоих. Мне хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно. Я хотел, чтобы между нами были мили. Быть далеко-далеко, лишь бы не столкнуться с возможностью этой болезни. Мои ноги больше не держали меня. Я тяжело рухнул на пол. Все, о чем я мог думать, это о моем члене у него во рту. Вирус, возможно, уже распространился по моему телу, атакуя мои клетки, разрушая мою способность бороться с инфекциями. Мой желудок скрутило, алкоголь испарился. Мои руки задрожали.