Совсем не герой
Шрифт:
И все же я скучал по нему.
Я прочистил горло и заставил себя спросить:
– Мы можем снова стать друзьями?
– Я никогда не переставал быть твоим другом.
– Но я чувствую, что перестал быть твоим.
Он уставился в пол, потирая затылок. Когда он снова поднял глаза, на его лице была неуверенная улыбка.
– Я собирался приготовить ужин.
– Знаешь, ты меня избаловал. На самом деле мне хочется жареной рыбы, и я больше не могу есть замороженную пиццу.
– Значит ли это, что ты останешься?
– Я никуда не собираюсь.
Глава 10
ПО
– Хотите, я помогу вам дойти с этим до машины?
– спросила однажды девушка, которая упаковывала мои продукты, прежде чем заметила мою руку и покраснела как свекла. Она бросила на меня такой взгляд, который означал: О, черт, надеюсь, я не обидела этого парня. И, возможно, впервые я смог посмеяться над такой невинной оплошностью взрослого человека.
– Я всегда могу воспользоваться другой рукой, - сказал я ей.
Ее облегчение было почти осязаемым, и я подумал о том, что сказал мне Ник. Большинство людей пытаются относиться к тебе так, как, по их мнению, ты хотел бы, чтобы относились к тебе. На это у меня ушло двадцать восемь лет, но я начал усваивать один из самых важных жизненных уроков: старшая школа не была отражением реальной жизни. Люди, как правило, были хорошими. Такие люди, как Ник и Джун. Например, их друзья из ломбарда, Эл, Пол, Сет, Майкл и Натан.
Да, Натан, который, вероятно, и понятия не имел, как сильно он мне помог. Внезапно мне показалось важным рассказать ему.
– Ничего себе, - сказал он, когда ответил на телефонный звонок.
– Чудеса никогда не кончатся? Мне второй раз звонит загадочный однорукий мужчина?
– Уверяю тебя, тут нет ничего загадочного.
– Дорогой, не недооценивай себя. Тебе нужно научиться работать с тем, что у тебя есть.
– Ну, а пока, ты не против встретиться еще раз за чашечкой кофе?
– С удовольствием.
Было прохладнее и ветренее, чем в прошлый раз, а в кофейне было тепло и уютно, поэтому мы решили остаться внутри. Мы устроились на диване перед газовым камином.
– Как поживает твой парень?
– спросил он, когда мы сняли пальто.
– Он не мой парень.
– Я слышал это раньше, но потом ты пошел с ним домой.
Я рассмеялся. Он поддразнивал меня, и это было приятно. Мне понравилось, как быстро он смог меня успокоить.
– Спасибо, что встретился со мной снова.
– Я рад, что ты позвонил, даже если это не для того, чтобы принять мое предложение заняться сексом.
– Он наклонился немного ближе, скорее игриво, чем кокетливо.
–
– Нет.
– Черт.
– Но сказано это было с притворным разочарованием.
– Вообще-то, я хотел поблагодарить тебя.
– Поблагодарить меня?
– спросил он, выглядя искренне смущенным.
– За что?
– За то, что ты был моим другом в тот день, хотя едва знал меня.
Он махнул мне рукой.
– Ничего особенного.
– Нет. Это не так.
– Мне было неприятно, что я начинаю краснеть, но я заставил себя сказать остальное.
– Это много значило для меня. Это помогло. Так что спасибо тебе.
Вся его игривость мгновенно улетучилась. Он потянулся и взял меня за руку. Не флиртовал. Не заигрывал. Просто держал меня.
– Я был счастлив сделать это.
Мы пробыли там еще час, болтая о работе, погоде и моем предстоящем концерте. Два месяца назад я был одинок. Теперь у меня появились друзья. И даже не один. Было трудно поверить, что я проделал такой долгий путь.
РОДИТЕЛИ Ника приехали на День благодарения. Несмотря на мою вновь обретенную уверенность, я нервничал перед встречей с ними.
– Что ты им рассказал обо мне?
– Спросил я Ника во вторник перед Днем благодарения, когда мы ждали их приезда.
– Ни черта, но можешь не сомневаться, что Джун их просветила. – Рассмеялся он.
Как оказалось, мои опасения были беспочвенны. Его родители были такими же очаровательными, как он и Джун. Их отец всю жизнь проработал на стройке, и это было заметно. Он был крупным и крепким человеком и, казалось, любил футбол больше жизни. Он души не чаял в Джун. Их мать, Труви, была воплощением всего, чего так не доставало моей - счастливой, любящей и поддерживающей. Я беспокоился, что у нее возникнут подозрения или любопытство по поводу моих отношений с Ником, но если она и задавалась вопросом, то никак этого не показывала. Она приняла меня в семью как своего рода давно потерянного племянника.
Среду мы провели, играя в настольные игры, а вечером все вместе отправились куда-нибудь поужинать. Ник повел нас в греческий ресторан, где было наше первое неудачное свидание. Там по-прежнему было многолюдно, но клаустрофобии стало гораздо меньше, чем раньше. Может быть, это было из-за того, что Джун была рядом и рассказывала какую-то нелепую историю о том, как мы потеряли руки, спасая детскую коляску от мчащегося поезда. Может быть, из-за Ника, смеющегося над выходками своей сестры. А может, только потому, что я, наконец, понял, что рядом нет никого, кто мог бы меня осудить. Я почти не заикался, когда заказывал ужин, и единственное, что я разбил за весь вечер, была тарелка, которую мне дали именно для этой цели.
Это было похоже на победу.
На следующий день Ник помогал матери готовить ужин на День благодарения, пока Джун с отцом смотрели футбол. Бетти и Берт растянулись рядом с ними на диване. Бонни осталась на кухне, готовая наброситься на любой кусочек еды, который упадет на пол. Я бродил между двумя комнатами, не совсем понимая, где нахожусь, но, тем не менее, чувствуя себя уютно. Никогда еще мой дом не был таким мирным и наполненным простой радостью общения. У меня было такое чувство, будто я провалился в кроличью нору и очутился на картине Нормана Рокуэлла. Я надеялся, что мне никогда не придется покидать его.