Совы в Афинах
Шрифт:
“Почему?” Спросил Соклей. “Потому что он скорее будет жить за счет работы других, чем работать сам? Что касается меня, то я думал о нем как о пирате”.
“Шесть оболоев до драхмы в любом случае, юный сэр”, - ответил Мосхион. Дельфины выпрыгивали из воды и затем ныряли обратно почти без всплеска. На лице бывшего ловца губок отразилось неподдельное удовольствие, когда он указал на них. “Я люблю дельфинов. Я думаю, что это самые красивые рыбы на свете”.
“Я тоже люблю дельфинов. Какой моряк их не любит?” Сказал Соклей. “И они прекрасны,
“Что?” Мосхион почесал в затылке. “Тогда что это такое? Капуста?” Он рассмеялся собственному остроумию.
Улыбаясь, Соклей сказал: “Они похожи на капусту не больше, чем на рыбу”.
Моряк снова начал смеяться, но веселье исчезло с его лица, когда он изучал Соклея. Мосхион нахмурился. Некоторые люди, услышав мнение, с которым они никогда раньше не встречались, ничего так не хотели, как стереть его с лица земли. Значит, афиняне служили Сократу, подумал Соклей. Мосхион не принадлежал к этой школе - не совсем. Но и он был недалек от нее. Он сказал: “Ну, чем еще могут быть дельфины, кроме рыб? Они живут в море, не так ли? У них ведь нет ног, не так ли? Если это не заставляет их ловить рыбу, то что заставляет?”
“Быть похожими на других рыб сделало бы их рыбами”, - сказал Соклей. “Но, как заметил учитель моего учителя, любитель мудрости по имени Аристотель, они не похожи на других рыб. Это означает, что они должны быть каким-то другим видом существ ”.
“Что вы имеете в виду, говоря, что это не так?” Потребовал ответа Мосхион. “Я только что показал вам, какими они были, не так ли?”
“Водоросли живут в море, и у них нет ног”, - сказал Соклей. “Это делает их рыбами?”
“Морские водоросли?” Словно потешаясь над сумасшедшим, Мосхион сказал: “Морские водоросли не похожи на рыбу, юный сэр. Дельфины похожи”.
“Статуя может выглядеть как человек, но является ли статуя человеком? Если вы попросите статую одолжить вам драхму, она даст?”
“Нет, но половина мужчин, которых я знаю, тоже этого не сделают”, - парировал Мосхион, и Соклей вынужден был рассмеяться. Моряк продолжал: “Чем дельфин отличается от рыбы? Просто скажите мне это, пожалуйста”.
“Я могу придумать два важных способа”, - ответил Соклей. “Ты должен знать, что если держать дельфина в море и не позволять ему всплывать за воздухом, он утонет. Любой рыбак, поймавший одну из них в сеть, скажет вам это. А дельфины вынашивают своих детенышей живыми, как это делают козы и лошади. Они не откладывают яйца, как рыбы ”.
Мосхион поджал губы и почесал уголок подбородка. “Тогда это забавные рыбки. Я полагаю, ты прав во многом. Но они все еще рыбы ”. Он спустился с передней палубы в поясную часть корабля.
Соклей уставился ему вслед. Моряк спросил о причинах, по которым дельфины не похожи на рыб. Он объяснил их. Что это ему дало? Ничего - ни единой, единственной вещи. “Забавная рыбка”, - пробормотал он. Сократ приходил ему в голову некоторое время назад. Теперь афинский мудрец сделал это снова; Соклей подумал, если ему приходилось иметь дело с такими людьми, неудивительно,
Мосхион не был грубым или оскорбительным. Он даже прошел через формы аргументированного спора. Он прошел через них ... а затем проигнорировал их, когда они привели к результату, который ему не понравился. Что касается Соклея, это было хуже, чем вообще отказываться спорить.
Со своего поста на корме Менедем крикнул: “Если ты собираешься быть начеку, моя дорогая, будь добра, смотри вперед, а не на меня”.
“Извините”, - сказал Соклей, покраснев. Он снова обратил свое внимание на море.
Он подумал, не придется ли ему через мгновение крикнуть: "Рок! " и дать его кузену как раз достаточно времени, чтобы увести торговую галеру подальше от опасности. Если бы он рассказывал эту историю в таверне - и особенно если бы Менедем рассказывал ее в таверне - все пошло бы именно так. Но он не увидел никаких камней. Он почти ничего не видел: только серое небо вверху и серое море внизу. Он хотел бы видеть дальше в море, но, если только навигация Менедема не была намного хуже, чем он опасался, на этом широком участке Эгейского моря это имело гораздо меньшее значение, чем, скажем, на Кикладских островах. В этих переполненных водах вы могли плюнуть за борт и врезаться в остров, где бы вы ни находились.
Тьма опустилась без особого драматизма. Свет сочился с неба. По команде Диокла гребцы взялись за весла. Мужчины, которые не гребли, подняли парус. Якоря шлепнулись в море. Менедем приказал зажечь лампы и подвесить их к форштевню и корме. Он сказал: “Если какой-то идиот плывет дальше ночью, мы должны дать ему хотя бы шанс увидеть нас”.
“Разве я спорил?” Ответил Соклей.
“ Не об этом. ” Менедем сделал паузу, чтобы зачерпнуть из кубка крепкого красного вина, которое команда пила на борту корабля. “Но Мосхион рассказывал о том, как ты пытался сказать ему, что дельфины - это не рыбы”.
“Клянусь членом Посейдона, это не так! ” - взвизгнул Соклей. “Спросите любого человека, который изучал этот вопрос, и он скажет вам то же самое”.
“Может быть, и так, о наилучший, но, похоже, любой моряк скажет тебе, что ты не в своем уме”, - ответил Менедем.
“Это снова и снова апология Сократа: люди, которые хорошо знают что-то одно, думают, что они хорошо знают все, из-за своей маленькой частички знаний”.
“Многие из наших моряков тоже были рыбаками”, - сказал Менедем. “Если они не разбираются в рыбе, то что они знают?”
“По-моему, не очень”. Но Соклей говорил голосом ненамного громче шепота. Он помнил, что было бы неразумно злить людей. Со странной смесью веселья и раздражения он наблюдал облегчение своего кузена от того, что тот вспомнил.
Он тоже выпил вина и съел невдохновляющий корабельный ужин. Он почти думал об этом как о спартанском ужине. Затем он вспомнил ужасный черный бульон, который подавали в столовых лакедемонян. Созерцание этой гадости сделало салат из оливок, сыра и лука гораздо более аппетитным.