Союз Аустерлица
Шрифт:
Молодой эрцгерцог одобрительно посмотрел на меня, и в его взгляде я увидел понимание, когда он сказал:
— Я согласен с вами, князь Андрей. Сейчас нужно уподобиться затаившемуся хищнику, который ожидает своего часа, чтобы напасть из засады. И потому мы должны использовать нашу кавалерию, как ударный кулак, а не как расходный материал.
Глава 22
Я, барон Томаш и эрцгерцог Фердинанд продолжали наблюдать с одинокой сторожевой башни за ходом сражения. Еще какое-то время бой продолжался в прежнем темпе. Зимний пейзаж вокруг нас был по-прежнему наполнен пороховым дымом и грохотом орудий. В тот момент всем казалось, что на поле боя
Оба пехотных полка защитников Здешовской долины крепко держались, отражая натиск французов с помощью огня трех артиллерийских батарей, хорошо налаженной системы перезаряжания ружей и достаточно меткой стрельбы. Из-за всего этого французы по-прежнему несли большие потери и никак не могли организовать штыковую атаку, которая позволила бы им опрокинуть обороняющихся и захватить хотя бы один из трех редутов. И, вроде бы, ничто не предвещало беды, но, она все-таки случилась.
Наши солдаты тоже несли потери, и французы, словно вода, пробивались сквозь любые трещины в обороне, находя новые пути для своих атак. С правого фланга перед батарейным редутом и чуть в стороне от него, ближе к горному склону, лежали большие валуны, которые не успели убрать перед боем. И французские пехотинцы во время атак постепенно накапливались за этими камнями. Заметив это через подзорную трубу, я почувствовал, как напряжение в воздухе возросло. Как будто сама земля затаила дыхание, ожидая, что же произойдет дальше.
Расстояние, отделяющее эту группу неприятельской пехоты, накопившейся за камнями, от нашей батареи, стреляющей с правого фланга, было небольшим. Потому, когда за валунами скопилось достаточное количество пехотинцев в синих шинелях, не менее взвода, какой-то французский лейтенант, подняв над головой свою саблю, повел их в стремительную атаку. Враги рванулись вперед, несмотря на огонь защитников редута. Я видел, как пули пробивали их строй, как французские пехотинцы падали, но их порыв не останавливался. Это была атака отчаяния, и в ней имелась своя жестокая красота на грани безумия и героизма. Усилия врагов увенчались успехом. Они успели прорваться под огнем, завязав рукопашную схватку за наш правый редут.
Роковую роль сыграло то обстоятельство, что эти редуты укреплялись в большой спешке на месте развалин каких-то старинных оборонительных сооружений, которые когда-то преграждали вход в Здешовскую долину. И потому ров, прокопанный ополченцами в мерзлой земле, не был достаточно глубоким, а земляной вал, опирающийся на камни древних руин, не отличался высотой. К тому же, с тыльной стороны строители оставили земляную перемычку, проходящую через ров, вроде моста. И этот земляной мостик проходил сквозь достаточно широкую прореху в самом валу, через которую на телегах на редут подвозили боеприпасы и эвакуировали раненых. Потому французы, достигнув рва, воспользовались «слепой зоной» нашей артиллерии, оббежав прямо по этому рву укрепление по дуге и ворвавшись внутрь с той самой стороны, откуда защитникам поступало снабжение. Внезапно французы выскочили из рва там, где их нападения не ожидали.
Это была не просто ошибка, а результат непредусмотрительности, проявленной при строительстве редута, отчего линия снабжения не имела достаточной защиты. Возможно, конечно, что причина подобного разгильдяйства крылась в той спешке, в которой укрепление возводилось на месте старинного оборонительного сооружения, разрушенного еще в Тридцатилетнюю войну. И эта недоработка стала роковой для защитников. Правда, в начале сражения с той стороны, откуда к редуту подходила дорога, стояла цепь солдат прикрытия, но, к этому моменту эти стрелки, находившиеся на открытом месте с внешней стороны земляного вала, уже большей частью полегли от
Французские орудия били навесным огнем, попадая почему-то наиболее часто не в сам редут, а именно в тот участок местности, который находился прямо за ним, отчего боевое охранение земляного моста и понесло невосполнимый урон. Как бы там ни было, а французам удалось добиться успеха, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами и завязав бой уже внутри самого редута. А другие французские пехотинцы, увидев успех своих товарищей, тут же ринулись тем же путем на штурм, следом за передовым удачливым взводом. Среди хаоса и неразберихи, когда неожиданная атака французов сломала налаженную оборону правофлангового редута, защитники вынужденно сбивались в плохо организованные группы, отбиваясь от врагов отдельно друг от друга уже возле самых пушек.
Внутри правофлангового укрепления быстро начиналась паника. Офицеры, командовавшие обороной батареи и не ожидавшие такого коварного удара, пытались организовать отпор противнику, но их действия были хаотичными. А французские пехотинцы, словно голодные волки, почувствовавшие запах крови, действовали с безжалостной точностью, напирая всеми силами, чтобы захватить редут вместе с нашей артиллерией. Воспользовавшись замешательством защитников, они усиливали натиск.
Ситуация развивалась слишком быстро, и барон Томаш, который наблюдал все происходящее вместе со мной и с эрцгерцогом, воскликнул:
— Мы должны немедленно остановить этот прорыв! Прикажите вводить в бой резервы немедленно, эрцгерцог! Если ваша кавалерия прямо сейчас не ринется в контратаку, то мы потеряем не только эту позицию, но и всю линию обороны!
Взгляд барона Томаша, обычно наполненный уверенностью, сейчас выражал тревогу. Он, как человек, прошедший через множество сражений и избранный вожаком мятежных баронов не просто так, а за свои заслуги, понимал: если враг прорвется, то это станет началом конца обороны всей Здешовской долины. В этот момент в каменное зубчатое ограждение дозорной площадки башни, где мы стояли, ударило вражеское ядро. Сломав один из каменных зубцов, оно отлетело рикошетом, взорвавшись внизу. К счастью, никого из нас не задело осколками битого кирпича и штукатурки, полетевшими во все стороны, но мы все инстинктивно пригнулись, а эрцгерцог Фердинанд, склонился к нам и сказал:
— Здесь становится опасно! Скорее вниз, господа! Назрела необходимость командовать боем на месте!
Если все это время, наблюдая сверху за тем, как разворачивается сражение на поле боя, мы чувствовали себя зрителями этого кровавого спектакля, то теперь предстояло самим окунуться в эту совсем не театральную атмосферу, в которой сражались и гибли люди обеих армий, противостоящих друг другу. Я почувствовал, как волнение охватывает меня, сознавая, что сам очень скоро окажусь в гуще битвы. Снова ударило. На этот раз ядро попало в стену башни. Но не пробило ее, а лишь обрушило кусок внутренней штукатурки напротив места попадания. Противник, видимо, заметив нас, начал вести целенаправленный огонь по наблюдательному пункту. Но, французским артиллеристам не дано было поразить столь желанную цель, какой всегда является командование противника, поскольку мы втроем уже быстро спускались с башни по крутой винтовой лестнице.
Внизу у входа в башню нас дожидались адъютанты и курьеры, которые тут же вскочили в седла и бросились передавать наши новые распоряжения в войска. И уже через несколько минут со стороны ближайшего крестьянского хутора, уже покинутого своими хозяевами, эвакуировавшимися в город, к нам на подмогу прискакал первый кавалерийский эскадрон из резерва эрцгерцога Фердинанда. И он сам со всей безрассудностью, свойственной молодости, лично возглавил контратаку против французов, прорвавшихся на правофланговую батарею.