Спасибо деду за победу
Шрифт:
У всего этого глазного протирания - продирания был только один результат: Виктор Борисович вдруг увидел, что того, странного, синего и крутящегося, из которого выпал незваный гость, нет и в помине. Незаметно и тихо испарилось. И за спиной впавшего в ментальный ступор красноармейца Горяева были теперь всё те же обычные кусты малины, а за ними - монументальный соседский забор. И Виктор Борисович, таким образом, оказался опять в привычной и родной для себя дачной обстановке - за исключением того, что прямо перед ним крутил башкой непонятный и явно не вполне адекватный гражданин, вооружённый - на минуточку - полноценной винтовкой Мосина.
В силу врождённой тактичности - а может быть, в силу банальной растерянности -
Гость выглядел ... очень мягко говоря - странно он выглядел. Был он небольшого роста - явно как минимум на голову ниже отнюдь не баскетболиста Виктора Борисовича - худой, но жилистый и крепко скроенный. Чувствовалось, что человек этот равно способен и на длительную монотонную физическую работу, и на взрыв быстрых и точных движений. Осунувшееся усталое лицо с запавшими щеками, покрытое неопределённого какого-то блекло-тёмного цвета щетиной, с глубоко запавшими выцветшими серыми глазами, с тёмными подглазными кругами давно и прочно не высыпающегося человека, не давало никакого представления о возрасте и могло в равной степени принадлежать и тридцатилетнему, и пятидесятилетнему.
Одет был свалившийся непонятно откуда персонаж тоже очень и очень странно. Одет он был ... попадавшиеся доселе на глаза Виктору Борисовичу московские бомжи так не одеваются. На голове гостя красовалась напяленная чуть не до глаз шапка-ушанка с расстёгнутыми и болтающимися по сторонам ушами и с красующейся на лбу красной звездой из облупленной эмали. Нечто подобное два года носил Виктор Борисович на срочке в Советской Армии - только шапка гостя была невероятно замызганной и какой-то разлохмаченной. Тело визитёра облачено было в перепачканную землёй бурую телогрейку, переходящую в такие же грязные неопределённого цвета ватные штаны и какие-то булыжникоображные, тяжеловесные сапожищи, заляпанные грязью настолько, что сложно было определить их исходный цвет и материал. Тощий живот гражданина поверх телогрейки был туго перетянут непривычного вида ремнём - без пряжки, непонятно из чего сделанным. А на ремне этом болталось ... чего только там не болталось. Какие-то разноразмерные сумки и сумочки, дополненные висящим сбоку длинномерным предметом, коей Виктор Борисович опознал как МСЛ (малую сапёрную лопатку). Судя по лямкам на плечах, дополнял это изобилие болтающийся где-то на спине гостя армейский вещмешок, он же в просторечии «сидор».
Глава 3. Осознание реальности.
Тем временем гость, видимо как-то справившись с шоком, опять сфокусировался и спросил у Виктора Борисовича - как-то так душевно, тихо и проникновенно, без всяких признаков ажиотажа и истерики, спросил: — «Браток, а где я?» В ответ на что Виктор Борисович не нашёл ничего лучшего, как точно и исчерпывающе проинформировать: — «На даче». «А ... немцы далеко?» - так же на пониженных тонах вопросил телогреечный гражданин. «Во дурдом!» - пронеслось в голове Виктора Борисовича. «Какие немцы, друг?» - на всякий случай решил уточнить Виктор Борисович. «Ну ... фрицы» - похоже гражданин сам не очень понимал, как правильно сформулировать свой вопрос.
«Нет тут никаких фрицев!» - заверил гостя Виктор Борисович.
– «У нас в посёлке русские только. Татары с евреями ещё. Грузин есть. А фрицев нет!». «А где фрицы?» - не унимался гражданин. «Явно ненормальный» - пронеслось в голове Виктора Борисовича. Он глубоко вдохнул. Выдохнул. И задал встречный вопрос: — «А ты сам-то где фрицев видел?»
«Дак раздолбали они нас» - оживившись заокал гражданин.
– «Всю нашу дивизию раздолбенили. От нашей роты человек пятнадцать осталось, дак мы лесами выходили. Шоссейку стали переходить и тут нас фриц
«Однозначно кто-то из нас псих. А может оба» - как-то уже спокойно и отстранённо подумал Виктор Борисович. А ставший внезапно разговорчивым гость продолжал стрекотать своей окающей скороговоркой: — «Дык што, иду к шоссейке-то ивняком, крадуся. Темнеть уже стало. А впереди, глянько-ся, быдто светится што. Я и пополз на пузе-то, посмотреть што там такоича. А тамот хреновина кака-то! Быдто колесо какое в воздухе висит, и крутится, и шипит. Думаю - как окно всё равно какое. Встал я, подошёл поближе посмотреть - а меня быдто водой в окно это потянуло! Ну всё одно как водоворот на речке. И понять не успел ничего. Быдто полетел куда-то. А потом хрясь - и здеся оказался»
«Слайдерс ... что если бы вы обнаружили множество параллельных миров ... мы из будущего ...» - проносились в голове частично загипнотизированного гостевой стрекотнёй Виктора Борисовича какие-то несвязные словосочетания.
Усилием воли кое-как сконцентрировавшись, Виктор Борисович, подняв руку, остановил словесный поток дорвавшегося до живого человеческого общения гостя и вопросил: — «Друг, а ты где находишься, как ты думаешь?» Гость, ещё раз оглядевшись по сторонам, неуверенно произнёс: — «Дык эта ... на Западном фронте ... в окружение попали мы ... зимой ещё ... прорывалися ...» - «Ну а день какой сегодня, как ты думаешь?» - взял быка за рога Виктор Борисович.
– «Вроде 18 апреля ...» - глядя на молодые листочки кустов и траву ещё более неуверенно произнёс гость.
– «Год, год какой?» - «Дык эта ... што значит какой? Сорок второй год. 18 апреля сорок второго с утрева было»
«Ну а почему бы и нет?» - уже вполне спокойно и без особых эмоций подумалось Виктору Борисовичу.
– «Сколько книжек на эту тему читал, сколько фильмов смотрел. Почему бы этого не может быть со мной?»
И сказал гостю: — «Нет, друг, не на Западном ты фронте. Вот там» - перст правой руки Виктора Борисовича ленинским жестом указал в сторону пошумливающей за лесополосой электрички - «там в 30 километрах Москва. И не 18 апреля сорок второго сегодня, а 10 мая две тысячи двадцать первого. В будущее ты попал, друг. Почти на 80 лет в будущее». И замолк в ожидании реакции гостя из прошлого.
Как ни странно - реакция оная была вполне спокойной. Вряд ли гость читал когда-либо классический роман Герберта Уэллса и был знаком с концепцией путешествий во времени. Скорее лимит чудес, которые был способен вместить его не очень развитый мозг человека середины прошлого века, был уже исчерпан. И гость вполне обыденно и без особых эмоций спросил: — «Дык што, война-то закончилася штоль?»
«Закончилася, закончилася. В сорок пятом закончилася. 9 мая. Вчера очередную годовщину отпраздновали» - ответил Виктор Борисович.
«Долго как. Это штойко-то, ещё три года воевать? Это ещё сколь народу поляжет?» - загрустил гость. И вдруг встрепенулся: — «Это как же, я теперь вроде как дезертир штоль? Сбежал получается?»
Тут до Виктора Борисовича вдруг допёрло, что со стороны дороги их странную парочку конечно не видно, а вот из окон соседних домов - очень даже вполне. Отвечать на вопросы любопытных соседей, рискующие трансформироваться в вопросы ещё более любопытных (и намного более настойчивых) «компетентных органов» Виктору Борисовичу не хотелось совершенно. Поэтому Виктор Борисович мягко, но настойчиво предложил: — «Красноармеец, а пойдём-ка в дом! Посидим, перекусим, выпьем ... там и поговорим!»