Спасите, мафия!
Шрифт:
Приехали в деревню мы примерно за пятнадцать минут до крайнего срока, и я, спешившись у забора тети Клавы, ломанулась к крыльцу. Домик у нее хоть и небольшой, но очень аккуратный, и недавно произведенный ремонт сделал его надежной защитой от дождей, снегов и холодов, вот только от жары он спасти не мог: кондиционера, в отличие от нашей хатки, здесь не было, а потому все окна зеленого домика были нараспашку, равно как и дверь. Я, ведя Торнадо за уздечку, подрулила к одному из окон, открывавшему обзор на просторы «гостиной», если можно так сказать,
— Теть Клав! Принимай гостей!
— Иду-иду! — отозвалась сестра Игоря и минуты через две появилась в дверном проеме. На сорокалетней полной мадам было серое платье в белый крупный горох, юбку которого скрывал широкий белый фартук, а также старые потрепанные кеды. Русые волосы как обычно были убраны в пучок, а на щеке почему-то красовалась полоска из муки. Она опять печет пироги?.. Ну да ладно, не мое это дело.
Я подрулила к ней и вопросила:
— Примешь коников?
— А ты уже с другими мальчиками, — озадаченно протянула она, вытирая руки о белый фартук и задумчиво взирая на толпу гамадрилов за моей спиной.
— Ага, у нас гостей много, — кивнула я. — Это еще не самые странные.
— А чего в них странного? — озадачилась тетушка. — Разве что, вон тот парнишка постарше — альбинос. Остальные обыкновенные.
Я опешила и удивленно воззрилась на Ананаса… лишившегося хохолка. Спешившийся Мукуро с ехидной ухмылочкой взирал на меня, стоя у забора, а на голове его сияла обыденностью иллюзия в виде самой обычной короткой стрижки черных, а не отдававших в синеву волос. Глаза же он себе сваял васильковые. Выпендрежник.
— Тоже верно, — протянула я. — Хотя байкерские перчатки и ярко-синие глаза — довольно редкая в наших широтах вещь.
— Это да, — кивнула тетушка. — Привязывай лошадок, представляй мальчиков.
— Народ, заводим! — возопила я и направилась к сараю, возле которого предстояло мучиться нашим конягам весь оставшийся день. Благо, рядом с ним раскидистая яблоня росла, да корыто стояло — от жажды не умрут, но вот солнечный удар… Я быстро привязала Торра к специально для этих целей присобаченной у сарая горизонтальной деревяшке, прибитой к двум вертикальным столбикам, и начала спасать его от седла, а тетушка, подрулившая ко мне, вопросила:
— Может, на них мокрые тряпочки накинуть? Жара дикая, а им весь день под открытым солнцем торчать.
— Было бы замечательно! — кивнула я, готовая ламбаду плясать от того, что тетя Клава это предложила.
— Тогда Васька всё сделает, но Торра сама спасай, — хмыкнула прозорливая тетушка.
Народ подвел лошадей, а я, кивнув, оттащила седло Торнадо и поскакала к колодцу — мочить притащенную тетей специально для этих целей тряпку. Быстренько завершив сие благое начинание, я вернулась к Торру и накинула ему на спину мокрую тряпку, а он недовольно всхрапнул.
— Надо, Федя, надо, — почесав коника за ухом, назидательно заявила я.
Остальные ковбои от слова «худо» с непереносимостью к жаре тоже расседлали четвероногий «транспорт» и утащили
— Это Бьякуран Джессо, он итальянец. А это — тетя Клава.
— Очень приятно, Клава-сан, — вогнал меня в укатайку Император всея Зефира, а тетушка недоуменно воззрилась сначала на давящего милую лыбу Бьякурана, затем на нагло ржущую меня, а затем тоже рассмеялась.
— И мне, — кивнула она, а я, все еще хихикая, потащила тетушку знакомиться с Феем Орловской губернии.
— Добрый день, — чуть ли не хором заявили знакомые с тетей Клавой парни, кучковавшиеся рядом с лошадьми.
— И вам, и вам, мальчики, — тепло улыбнулась наша мадам, шествуя мимо них к последнему из могикан, еще не представленному ей.
— Знакомьтесь. Рокудо Мукуро, а это — тетя Клава, — представила-таки я этого индейца тетушке, резко переставая не то, что ржать, но даже улыбаться.
Фей стоял рядом с сараем и хитро усмехался, сложив руки на скрытой широкой черной футболкой груди. Стоило лишь мне сказать сакральный текст, содержавший имя его, великого, как наш мистер Очаровашка сменил выражение лица с наихитрющего на обворожительное, и с еще более милой, чем у Бьякураши, лыбой изящно тиснул ручку нашей колхозницы и смачно ее чмафнул.
— Очень приятно, — заявил он тоном порнозвезды хёнтайной немецкой промышленности, а тетушка, залившись краской, замахала не оккупированной «принцем без белого коня» лапкой и ответила:
— А мне-то как приятно! Какие манеры… В нашей глуши такого не встретишь!
«В нашей „глуши” и гадость такую вряд ли встретишь», — мысленно закатила глаза я, а Ананасовая Фея, лишившаяся, собственно, этого самого ананаса, загадочно прокуфуфукав, отпустила ласту женщины в сером платье с белыми горохами и, пожав плечами, заявила:
— Рад, что Вы оценили. А то не все, к сожалению, способны отличить джентльмена от его жалкого подобия.
Это он обо мне? И кто тогда «подобие», а, Джентльмен Удачи, пытавшийся меня на плите поджарить?! Я фыркнула и скрестила руки на груди, воззрившись на небо, а тетя, удивленно на меня глянув, вопросила у иллюзиониста:
— Надолго к нам?
— Судить об этом рано, но, думаю, что не дольше, нежели на полгода, — с улыбочкой ответствовал он. Черт, как же он с нормальными глазами, адекватной прической и спокойной речью на себя-то не похож! Даже ненавидеть его сложнее, Марти Сью долбаный…
— Жаль, жаль, — протянула тетушка, и я офигело на нее воззрилась. Кажись, в толпе фанов Рокудо Мукуро плюс один. Печалька…
— Такова жизнь, — глубокомысленно изрек Фей, разводя руками.
— И она не всегда плоха, — съязвила я, отнюдь не прозрачно намекая на то, что я факту его «скорого» отъезда буду только рада. Жаль, что он не может пораньше свалить, а то бы я ему даже помогла…