Спасите, мафия!
Шрифт:
— Слушай, — вопросила я без особой надежды на ответ, — а ты давно знаком с этими? Ну, с чеширским недоразумением, сломанным громкоговорителем…
— Давно, — ответил парниша. — Так давно, что тебе лучше не знать, а то лишние знания мозг травмируют.
— Он у меня крепкий, — хмыкнула я, складывая лапки на пузе, аки покойничек. Фран же подтянул колени к груди (не опять, а снова, да) и, обняв их, заявил:
— Много знать вредно, можно перегрузить плату памяти или нарваться на неприятности, сунув нос в мышеловку.
— Ути, Боже мой, заботишься, — съехидничала я.
— Заботиться я не привык, ты просто неверно трактуешь мою язвительность. Ты вообще странная.
— Не тебе меня журить, — ухмыльнулась я, а парниша
— Слушай, — прервала я затянувшееся молчание аж через минуту, — а почему у герр Чешира утром прицел сбился? И не надо мне вешать на уши лапшу о том, что ты не в курсах: ты ничего не делаешь «просто так», а тогда ты мне велел заткнуться жестом.
— Возвращаясь к вопросу лишних знаний, могу с уверенностью сказать, что твое любопытство приведет к лишению носа, а то и чего-то более ценного.
— Это чегой-то мой нос не ценный? — оскорбилась я, косясь на Франа.
— Такое лицо не спасет никакой нос. Он не ценен. Тем более, ухудшающий ситуацию, — протянул фокусник.
— Сделал гадость — себе радость, — фыркнула я, ухмыльнувшись. Если честно, мне как-то наплевать, кто как мою внешность оценивает. — У меня вот носик остренький, а у тебя — пуговкой. Так что не выёживайся…
— Земноводным внешность не важна, и они не ёжики, это беспокоит только экзальтированных девиц без…
— А в лоб тебе не двинуть с разворота, чтоб земноводным себя не называл? — возмутилась я, перебивая Франа, который аж одарил меня косым взглядом, чуть повернув черепную коробочку в мою сторону. — Чего глазюкаешь? Не лягушка ты!
Я аж села на койке и нахмурилась — вот до чего меня его самоуничижение бесит. Парниша пожал плечами и снова уставился на картину, а я несильно стукнула кулаком по его лягухе.
— Извращенец этот «принц» без королевства, трона и документов, — фыркнула я и с тяжким вздохом встала. — Ладно, Фран, ежели надумаешь прекратить делать вид, что ты его мальчик для битья, — зови. Вместе всегда легче. Не надумаешь — тоже зови, продолжу промывать тебе мозги.
Ясен фиг, мистер «Фокус удался» не ответил, и я пошлепала к себе. Настроение было странное. С одной стороны, он наконец начал называть себя местоимением «я» и прекратил подражать «принцессьей морде» в возведении себя в третье лицо, но с другой, его этот шизик часто резал, и это бесило похлеще того, что он всё еще продолжал самоуничижения при помощи подручных средств в виде шапки и собственного острого языка. Как бы сказала Катька — «печалька». Ну, вот совсем печалька, но с толикой надежды на лучшее. То ли это я неисправимый оптимист, то ли жизнь всё же не из одних черных полос состоит, как считает Ленка…
POV Кати.
День прошел в делах, в заботах, и вечером, накормив ужином всю толпу за исключением Хибари-сана, Рокудо Мукуро и Принца, я подумала, что не всё так плохо, как казалось утром. Ленка с Рапунцель нашего двора активно спорила, да-да, вы не ослышались, именно «активно», причем я не поняла почти ничего из сказанного. Они вещали что-то о кельтских символах, в которых я, если честно, как свинья в апельсинах, и кроме тех знаков, что были высечены на нашем монументе, ни один не знаю. Они же полезли в какие-то дебри и обсуждали символику кельтов вообще, богиню Бригид и мифы, с нею связанные, причем так яростно друг на друга гляделками сверкали, что мне аж любопытно становилось — как они еще друг друга не попереубивали? Хотя, к слову сказать, Скуало сбавил громкость, а Ленусик почти не язвила. Наверное, мечник просто боялся охрипнуть, а моя сестренция увлеклась диалогом, а точнее, спором. С ней бывает… правда, очень редко. Манька же троллила Ленку, и ее активно поддерживал наш главный тролль Франя — вот уж эти двое точно спелись. Кстати, Лена на их выпады вообще не реагировала, словно и не слышала, и только Акулка, которой тоже доставалось,
Но вернемся к посуде! Стоило лишь мне ее помыть, как на кухню заявилась царская морда и повелела:
— Подай Принцу ужин!
Хотелось съязвить: «Сам возьмешь — не развалишься», — но я сдержалась, памятуя о собственном выпендреже… Опять я навязала сестрам свою позицию, но так будет лучше, уверена. Потому что Ленка явно неспроста носит рубашки с длинным рукавом, а в аптечке пропали нити, бинты и игла.
Я быстро накидала усевшемуся у левой стены Высочеству суши, сварганенные Ямамото, и лично мною сваяную лазанью, поставила перед ним тарелку, чашку чая и свалила куда подальше. Вслед мне донесся шипящий смех… Настроение резко испортилось, и я пошлепала на улицу — проветрить мозги. А точнее, в конюшни, за молчаливой поддержкой единственного Друга — Торнадо. Однако, войдя в денник, я замерла. Возле Машкиного коня, Маркиза, этой милой вороной пакости, всех подряд кусавшей, лягавшей и скидывавшей с седла, как и мой Торр, на корточках сидел… кто бы вы думали? Вряд ли вы угадали, кто угадал — тому медальку на шею. Шоколадную. Потому как там сидел и что-то делал с передней левой конечностью коняги сам царь всея ананасов.
— Свали на фиг! — негромко, чтоб не напугать лошадей, возопила я и ломанулась к конику. Ананас свалить и не подумал и лишь, закуфуфукав, вопросил:
— Какая ты подозрительная! С чего бы?
— А то не с чего! — фыркнула я и, подлетев к нему, узрела, что он перебинтовывал ногу Маркиза.
— Что случилось? — нахмурилась я, присаживаясь рядом с Мукурычем на корточки.
— Я проходил мимо, — глубокомысленно изрек он, продолжая профессионально бинтовать ногу коняги, — но увидел, как в конюшню заходит подозрительная личность. Я решил, что это может быть любопытно, и заглянул. Этот человек пытался вон теми вилами, — Мукуро кивнул на валявшийся неподалеку сельхоз инструмент, — проткнуть ногу этому коню. Вот и всё.
— И что Вы сделали? — бесцветным голосом спросила я, пребывая в шоковом состоянии.
— Ку-фу-фу, я немного развлекся, поиграв с разумом этого существа! Не думаю, что он вернется, — рассмеялся Ананас.
— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя острый прилив благодарности к иллюзионисту, который, оказывается, умел не быть гадом. Тритон местного разлива же завершил процедуру перевязки и встал. Я осторожно погладила Маркиза по ноге и тоже поднялась, а Мукуро загадочно усмехнулся (по-другому не умеет, видимо) и пошел на улицу. Я ломанулась за ним и вопросила:
— Как он выглядел? Вредитель тот?
— Неужто ты не подозреваешь, что это сделал я? — хмыкнул он, не сбавляя шаг.
— Нет, конечно, — опешила я. Он что, с ума сошел? — Если бы это Вы сделали, Маркиз бы Вас к себе не подпустил!
— Ку-фу-фу, — отозвался человек, заменяющий нехватку словарного запаса нечленораздельными звуками.
— Ну-фу-фу, — съязвила я, и Мукуро вдруг замер, а затем обернулся и зло на меня воззрился.
— Деймона Спейда я победил, и он сбежал в мое же тело, — процедил он. — Я не его копия и не страдаю тем, чем страдал он. Он радел за эту никчемную мафию, а я ее ненавижу. И не смей при мне о нем упоминать, иначе ты отправишься вслед за ним в Ад, и плевал я на контракт. Ясно?