Спасти кавказского пленника
Шрифт:
Тоапзинцы были настроены решительно. Как всегда, рулила экономика. Удобная дорога до Абадзехии определила судьбу порта, как нового главного узла торговли с Турцией. Невольничьи базары Стамбула жаждали нового товара. Чтобы их наполнить, вдоль реки алчные турки выстроили сотню убогих хижин. В каждой сидели пленницы в ожидании отправки. Их хозяева вприпрыжку бросались к караванам, спускавшимся с гор, чтобы первыми завладеть вожделенным «живым» товаром. Серебро и рулоны с материей переходили из рук в руки. Тоапзинцы были всем довольны. Они выбрали бой. Скорее
Чем дальше мы продвигались на север, тем чаще звучало имя Якуб-бея. И Надир-бея. Я догадался, что так прозвали Лонгворта. Он уже должен был соединиться с Беллом. Они на пару развернули активную деятельность. Их слуги, греки, включая помеченного мною Георгия Луку, постоянно проезжали по побережью. Развозили письма-воззвания. А один странный тип из той же компании собирал по аулам захваченные у русских орудия. Он обещал подготовить для горцев собственную артиллерийскую часть. Меня все это откровенно напрягало. Пора было наведаться в шпионское гнездо англичан, спрятанное где-то в окрестностях Анапы. Или выжечь его каленым железом, или парализовать его деятельность. Дискредитировать. Мне казалось, что ничего сложного в этом не будет. Где обещанный английский флот?!
Разговоры об англичанах, их кораблях и их короле вызывали у горцев странную реакцию. Все продолжали надеяться и верить. Говорили, что англичане — их последняя надежда после предательства султана. Что флот не может не прийти. Что постоянно прибывают корабли с порохом и свинцом. Я не спорил. Лишь время от времени бросал фразу:
— А вдруг — нет! Что тогда?
Легковерные горцы лишь пожимали в ответ плечами. Говорили про какие-то съезды-собрания старейшин, на которые съезжались все кому не лень. Про регулярно зачитываемые там письма от Сефер-бея и Дауд-бея. И Уркварта Черкесия не забыла. Превозносила как героя, который всех объединил.
Правда, объединение выходило какое-то странное. Поговорить сообща — это запросто. А вот коллективный отпор организовать — это проблема. Еще в Тифлисе я слышал любимую фразу генерала Вельяминова: «на моей стороне черкесский генерал-интендант». Он намекал на то, что снабжение крупных отрядов горцы организовать так и не смогли. Вот и продолжали воевать мелкими группами. В результате, за летнюю кампанию у русских появились два новых форта на побережье — Новотроицкий в долине Пшады и Михайловский на реке Вулан.
Проезжая в этих местах, нельзя было не заметить следы прошедших боев. Толстые стволы деревьев, изрешеченные пулями. Сожжённые аулы. Жители пострадавших селений внимательнее прислушивались к моим словам о возможности спасения. Быть может, кто и задумался. Если доживет до следующей осени, решится на переселение к хакучам. Кто знает, как все повернется?
Русская экспедиция задела горцев куда сильнее, чем новопостроенные укрепления. Разорение и гибель близких многих потрясли. А форты? На них смотрели презрительно. Местные гарнизоны сидели за земляными валами и постреливали из пушек.
Я сам убедился в бесполезности русских укреплений, проехав мимо них на расстоянии пушечного выстрела. Юные вайцы не удержались и промчались поближе. Дразнили пушкарей. Сидевшие в наблюдательных пунктах горцы приветствовали их одобрительными криками. Из крепости бахнуло орудие, расплескав грязь в местном болоте и разогнав лягушек. Чушь, а не форт, прости господи!
В окрестностях Геленджика завел об этом разговор с владельцем дома, согласившимся нас принять. Сидели в кунацкой, развесив оружие на стенах. Мои «слуги» ждали своей очереди отведать угощения.
— Скажи мне, уважаемый, есть ли какая угроза от русских крепостей?
Старый, 80-летний шапсуг, все продолжавший воевать, честно ответил:
— Урусы лишь закрыли те реки, на берегах которых разместили свои гарнизоны. Но разве мало рек по соседству? Турки как приставали к нашему берегу, так и пристают.
— А если чуму завезут?
— Каждый капитан клянется на Коране, что у него на борту все здоровы.
Да уж, нечего сказать! Лучший в мире санитарный кордон!
— Как думаешь, уважаемый, зачем тогда русские ставят свои крепости? Не для того же, чтоб нас потешить?
Старик задумался.
— Много раз толковали о том. С теми, кто постарше и помудрее, кто все видит иначе, чем вы, у кого бороду не покрасило в цвет снега.
— И что же придумали мудрейшие?
Старик затянулся своей маленькой трубкой, отделанной серебром.
— Место столбят!
— Как собаки что ли? Метку на столбе ворот?
— Именно! Всему миру показывают, что это наша земля. Тому же английскому королю. Встретится он с русским царем и спросит: почему говоришь, что Черкесия твоя? А тот в ответ: смотри на карту. Видишь мои крепости на берегу?
Не трудно представить себе императора расстегивающим ширинку и орошающим кавказскую землицу. Тем паче, он тут недавно был — почти в шаговой доступности от места моего пребывания. Пусть он себя небожителем считает, но до ветра, уверен, ходил. А как иначе? Вот и пометил свою территорию…
Так, стопэ! С такими мыслями недалеко и до государственно-преступного злонамерения. Казасси по тебе плачет, урум!
— Получается, не уйдут отсюда русские?
— Если крепости в море не скинем, не уйдут!
— Отчего же не скинуть их народу адыге?
— Согласия между нами нет! Коли не взяли бы князей в укорот, может что и вышло бы. А у нас теперь свобода! Хочешь — воюй. Хочешь — вино пей! Виданное ли дело, простые крестьяне и уорки добились равной виры за убийство. Теперь если простого убьют, плати 200 быков, как за князя!
— Прошу извинить мое скудоумие, но я не понимаю. Какая связь с общей борьбой?
— Кто были лучшими воинами среди черкесов? Княжеские уздени! С детства их войне учили. Лучшие лошади. Винтовки. Кольчуги. Дамасские мечи! Где теперь все дворяне?