Спасти кавказского пленника

Greko

— Только этого не хватало! — ахнул Белл.

— Пся крев! — вызверился на него Паоло с видом «заметьте, не я это предложил!». — Сколько раз вам повторять. Saoul comme un Polonais. Пьян как поляк, — перевел мне Венерели. — Это не обвинение, а похвала. Так Наполеон отозвался о наших солдатах, ставя их в пример французам. Мистер Белл! Вы будете спорить с Императором?

С Бонапартом Белл спорить не решился. Впрочем, и сами шотландцы были не из общества поголовной трезвости. Выставили на стол местные ликеры, посчитав неприличным притрагиваться к русской водке.

—

Искать удобств в отношении напитков тут не приходится, — объяснил мне по-русски Паоло и тут же перешел на грузинский. — Или вам по душе кахетинское?

— Мне по душе санторинское или фанагорийское!

— Эх, снова придется пить с поляками!

—?

— Много поляков бежит от русских. Дезертиры. Паоло кое-кого нанял, — объяснил мне Лонгворт, влюбленно глядя на быстро хмелевшего Венерели.

Мы прикончили первую бутылку. Открыли вторую. Приободрившийся Белл рассказал:

— Меня не перерастают веселить их нравы. Наш хозяин, Шамуз, решает вопрос с винными поставками просто. Отправляет слугу к соседу! Отказ — невозможен.

— Они все — жалкие попрошайки! — презрительно бросил Паоло. — Вечно клянчат подарки. Сам великий вождь Мансур прислал Джеймсу жалкую кобылу. Давай, предложил, обменяем на твоего серого коня. Боевого коня — на кобылу!

— Это был намек, на то, что я не участвую, в отличие от вас двоих, в боевых действиях, — грустно и обреченно признался Белл.

— Кстати, насчет боевых действий. Это ваша, Паоло, работа — сбор и подготовка артиллерии? — поинтересовался я, получив в ответ хмурый кивок. — Мне бы свой отряд экипировать. Нужны деньги, Белл!

— О, Зелим-бей, мы крайне поиздержались. Мы не берем серебра за порох и свинец. А свои вещи и припасы раздали местным.

— Попрошайкам! — упрямо повторил Паоло.

— Какой же выход? Что за странное отношение? Как я найду источники финансирования? Я не располагаю свободными средствами. Я вообще никакими средствами не располагаю! Где моя плата за риск?!

— Не волнуйтесь, Зелим-бей! Выход есть — испуганно откликнулся Белл. — Турки-торговцы с радостью поделятся с вами необходимым в обмен на векселя, которые они предъявят в Константинополе.

— Все так просто?! — поразился я.

Меня до крайности возбудила и развеселила возможность за счет англичан экипировать свой отряд. Это будет великолепно! Но каков стал Белл! Человека просто не узнать!

Мы продолжили пьянку. Белл что-то лепетал про свою столь важную политическую миссию, которую никто не ценит. Жаловался на бесконечные проволочки и дискуссии со старейшинами. От их многоречивости, приправленной цветастыми оборотами, его уже тошнило.

Лонгворт хвалился своими подвигами. Как он отправлялся на вылазки с горцами. Как стоял под ядрами русских. Такой глуповатый юнец, не наигравшийся в войнушку.

Паоло пил много и молча. Под конец, когда бутылка показала дно, резко вскочил. Нагнулся ко мне и схватился за отвороты черкески.

— Я узнал тебя, сволочь! Ты русский шпион!

[1] В социальной структуре общества адыгов крепостные присутствовали,

как и свободные крестьяне. С ними нельзя было обращаться как с вещью. Поэтому упоминаемые в «Дневниках» Дж.С. Белла «крепостные», которых привозили в подарок или продавали/отдавали в уплату штрафа, — никто иные, как рабы. Очень не хотелось шотландцу получить на родине упреки за помощь рабовладельцам.

Глава 20

Сколько быков стоят порубленные жопы?

У Венерели были на редкость сильные пальцы. Мне никак не удавалось их отцепить. Он тяжело дышал, со свистом втягивая воздух. Белл и Лонгворт вскочили из-за стола и бросились нас разнимать.

— Как напьется, вечно начинает шпионов ловить. Вы уж его извините, Коста, — причитал Белл. — Зная ваш характер, уверен, полезете в драку. Бессмысленно! Он ничего завтра не вспомнит. Пьян как поляк, — передразнил Йода-бей своего подельника.

Паоло усадили обратно на стул. Он свесил голову и бессмысленно водил перед собой руками, будто нащупывал путь в темноте. Бормотал что-то по-итальянски.

Белл позвал Луку. Отдал распоряжение. В его небольшой домик в мокром осеннем саду зашли несколько поляков — совсем юнцов. Они взгромоздили на плечи своего начальника и куда-то унесли.

— Шпиономания — у него в крови, — пояснил Лонгворт. — К сожалению, в окрестных аулах жирную почву предательства обильно унавоживает русское золото. Мы то и дело слышим о поимке очередного лазутчика. У подобных типов постоянно находят письма.

— Как с ними поступают?

— Расстреливают!

— Странно. Я слышал, что у адыгов нет смертной казни. Изгнание, убийство во время кровной мести, а лучше штраф в виде быков — вот их метод.

— Если и есть что-то, в чем я убедился, — с горечью признался Белл, — так это в том, что у адыгов провозглашенные принципы и их практическое применение очень далеки друг от друга. Одна из проблем, мешающих подлинному объединению горцев в текущую минуту — старая вражда дворян с простым народом. Его лидер, Чорат-ок Хамуз, богатый и влиятельный, несмотря на низкое происхождение, завел жестокую ссору с самым важным человеком из рода Абат, по имени Бесни. Совершенно его разорил наветами, за которыми следовали налетами, изнасиловал его жену, захваченную в плен, и поклялся извести под корень весь знатный род. В ответ множество дворян из других семей стали нападать на владения Хамуза. Натухай заражен этой застарелой политической гангреной, излечить которую способна лишь ампутация.

— Канла! — подтвердил я. — Я насмотрелся примеров ее жестокости.

— Если бы только кровная месть… Мы не можем уговорить вождей держать постоянную армию. Покончить с воровством друг у друга. Прекратить сношения с русскими не на словах, а на деле.

— Нам обещали, что после жатвы нам покажут, насколько высок боевой дух адыгов. Я жду нового набега, чтобы к нему присоединиться, — воинственно вскричал Логнворт.

«После жатвы! Ха-ха. Оригинальный способ вести войну!» — хмыкнул я и прервал поток жалоб Белла и хвастовство журналиста вопросом: