Спасти кавказского пленника
Шрифт:
— Коста!
— Ты грек? — он не удивился. — В полках много офицеров-греков служит. Но поляков — намного больше.
Вася оказался редким болтуном. Поскольку особо спешить было не нужно, но и задерживаться сверх меры не стоило, выбрали средний темп. Ехали стремя в стремя. И всю дорогу поручик развлекал меня разговорами, то и дело перескакивая с темы на тему.
— Полк — как большая военная колония, — рассказывал он мне. — Все своими руками. И здание штаба с казармами, и мясной приварок к питанию, и огороды, и стада… Одно
— А мундирную пару мне можно пошить? И сапоги?
— Отчего ж нельзя?! И портные, и сапожники найдутся. В инвалидной роте хватает умельцев. И в строевых ротах есть свои мастера. Я же говорю — колония.
— Я под деревней Вани встретил рекрутов, бредущих на винокуренный завод. Отчего они как бродяги выглядели?
Золотарев остро взглянул на меня.
— Про завод лучше помалкивай. Там у полковника свой интерес.
— Я не из болтливых!
— Оно и видно — человек бывалый. Хотел бы я так запросто брякнуть: купил у черкесов! — Вася расхохотался и пришпорил коня.
Пару километров гнали, пользуясь ровностью дороги и ярким лунным светом. Золотарев заметно оторвался. У въезда в лес притормозил. Дождался меня. Его посадке на лошади могли позавидовать и черкесы, настолько прямая у него была спина. В отличие от моей.
— Эх, зря я не решился на пари! Наездник из тебя, Коста, так себе.
Лес проехали молча. Мне такая дорога привычна. Лишнего не дергался. Вася оценил.
— Я точно угадал. Бывал ты в переделках и не раз. Сразу видно: не «фазан».
— Это что ж за птица?
— А у нас так залетных «варягов» из столиц называют. Едут сюда, нафантазировав черти что. Один себя в медалях да крестах видит. Другой — на смертном одре.
— Покойником что ли?
— Покойником, — согласился Вася. — Отправляются на Кавказ из-за несчастной любви. И лезут под пули в первом же бою. Из-за таких субчиков гибнут хорошие солдаты и офицеры. Пытаются спасти того, кто своей жизни не ценит и смерти ищет. А она не слышит его мольбы. Берет того, кого выбрала.
— Уж больно печально звучит…
— Почему печально? Видел бы ты, как мы в поход идем. На бивуаках до рассвета — веселье, песни у офицерских палаток. Вино — рекой! Пьют все, даже туземцы. Мне один аварский князь сказал: ночью можно, ночью Аллах спит!
— Неужто мусульмане пьют?
— Еще как! Отчего ж ему не пить, если завтра его горец пулей снимет?
Снова замолчали. Усталость брала свое. Ехали и дремали на ходу. На рассвете остановились. Умылись у ручья. Немного посидели на бережке. Вася угостил меня коньяком из фляжки.
Я вспомнил нашу ночную поездку со Спенсером, когда мы удирали из Кутаиси. Вроде, поспешали, а проехали намного меньше, чем сегодня. Все-таки из меня всадник пока весьма посредственный.
—
Хотя я через Манглиси ездил все свое детство, но лошадь не автобус! Рассчитать время мне было сложно.
Поручик хмыкнул:
— Коли гнали бы во весь опор, уже б увидали его башни. Да смысл нам спешить? Тебе же в канцелярию. А мои писари — такие канальи! С утра злые, с похмелья. Нафордыбачатся, кикиморы в очках, — не подступись!
— Ты же им начальник! — изумился я порядкам в полку.
— Я хоть и полковой адъютант, но чином ниже, чем у казначея и квартирмейстера. Вот и не лезу в распорядки. Все больше по поручениям князя ношусь. Хозяйство у нас большое! Забегу раз в два дня, подпишу, что нужно и…
Я догадался, что молодой повеса полностью завалил работу канцелярии. Не в его характере с бумажками возиться. То ли дело скачки. И картишки. Куда ж без них в армии? Даже ни тени сомнения нет, что поручик не упускает случая поискать своего пикового туза.
— Эх, я бы в Тифлисе жил с превеликим моим удовольствием, — признался Вася, отставив в сторону надоевший кивер и заваливаясь на спину. Я последовал его примеру. — Золотой город, кабы не жара летняя да грязь непролазная после дождей. За четвертак в сутки живи себе привольно. Плова и фруктов наберешь гору за горсть медных грошей. За фунт турецкого табаку — пятнадцать копеек серебром. Сорок копеек за пять двойных бутылок лучшего кахетинского вина. Говорят, раньше грузины и денег не просили. Считали, что вино продавать — это стыдно. Это мы их приучили на свою голову.
— А квартиры?
— А что квартиры? На Армянском базаре в домах комнаты можно найти вполне себе дешево. Одна беда — скорпионы!
— Скорпионы? — я в ужасе приподнялся на локте.
— Они не страшно кусают, — «успокоил» меня Вася. — Ужаленное место болит и пухнет, но протрешь его теплым деревянным маслом — и все пройдет!
Я успокоился.
— Где завтракать будем — в полку или в слободках? — спросил Золотарев
— Я бы предпочел побыстрее с делами управиться и назад поворотить.
— Тогда давай так! Я в слободку ближнюю сверну. У нас форштадты знатные. Много народу после окончания службы там кости свои бросили. Накуплю нам пирогов. А ты езжай прямиком в штаб. Да скажи, чтоб самовар нам поставили!
Эх, повеяло русским духом на грузинской стороне! Самовар, подовые пироги… Или какие там пекут солдатские жены? И писари-крючкотворы… Куда ж без них?
Как в воду глядел!
Не прошло и двух часов, как передо мной предстал Манглис — беленое каменное двухэтажное строение с тремя круглыми башнями. Если бы вместо окон были амбразуры, принял бы его за крепость. Канцелярию нашел быстро, солдаты подсказали. Они слонялись без дела по двору и совершенно не производили впечатления замордованных муштрой. Кое-кто даже бегал в домашних шлепанцах.