Сперанца
Шрифт:
Канонада смолкла, и только тихое, ритмичное кваканье лягушек звучало в долине.
Сперанца шла босиком, не замечая даже колючек чертополоха, царапавших ей ноги.
Из осторожности, как ей советовали, она держалась под откосом дамбы. Мир и покой царили в ее душе. Великое испытание подходило к концу; весна приближалась.
Они снова осушат участок земли, который сами же затопили, чтобы помешать сопротивлению немцев, и вернутся в хибарку.
Таго займется Джованнино, а она, Сперанца,
Из камышей доносились быстрые шорохи вспугнутых ее шагами зверьков. Единственным шумом, который исходил от нее самой, был шелест юбки, раздувавшейся на ветру.
Сперанца была охвачена такой радостью, почувствовав себя дома, на раздолье светлой и тихой долины, где ей была знакома каждая тропка, так погружена в мечты о близком счастье, что голос, неожиданно послышавшийся из камышей, прозвучал для нее, как крик.
Она вздрогнула и инстинктивно выбросила руки вперед, словно протягивая их простодушным доверчивым жестом к силуэту, выросшему перед ней.
— Кто идет? — повторил голос удивительно неуверенным тоном.
Сперанца оправилась от неожиданности и с изумлением увидела, что фигура, которая вырисовывалась слева, в нескольких шагах от нее, принадлежит подростку, но подростку, вооруженному длинноствольным ружьем. Паренек бодрствовал во тьме и, верно, впервые окликал кого-то в роли часового.
Сперанца даже не ответила, до того она была поражена. Что делает здесь этот мальчик? Кто прислал его сюда? Там, в штабе, ее никто не предупредил…
Парнишка ждал, не опуская наведенного на нее ружья.
Сперанца вдруг рассмеялась.
— А ты парень с выдержкой, — сказала она. — Я бы давно уже выстрелила…
— Не могу. Немцы близко. Нельзя шуметь.
— А тогда на что тебе этот самопал?
— Припугнуть в случае чего… И потом велено стукнуть прикладом, если кто не послушается.
— Вот как! Еще и слушаться нужно?.. Но… позволь спросить, кто тебе дал такой приказ?
— Много будете знать, скоро состаритесь, — ответил парнишка, осмелев, и Сперанца поняла, какой он пережил испуг.
— Может, ты, по крайней мере, скажешь, что случилось? Меня здесь не было пару дней, и теперь я возвращаюсь к сыну…
— Да кто же вы? Сдается мне, я вас знаю.
— Я мама Дзванина, — сказала Сперанца с нежностью. Ей казалось, что проще всего представиться именно так — матерью ее мальчика.
— Кого? Рыжего Дзванина?
— Да. Ты его знаешь?
Парнишка засмеялся.
— Да ведь он и есть наш командир. Он сам приказал никого здесь не пропускать, если уж вы хотите знать.
Сперанца похолодела.
— Джованнино — командир! И этот четырнадцатилетний часовой, который болтает, поставив ружье на землю, и утирает
Детская игра. Игра со смертью.
Сперанца почувствовала, что должна держаться поосмотрительнее, если хочет что-нибудь узнать.
— Приятно слышать. Горжусь за сына. А… могу я узнать, что произошло? Почему никому здесь нельзя проходить?
— Старика убили…
— Какого старика?
— Вашего… Ну, того, который жил с вами в хибарке, пока туда не пустили воду.
— Надалена? — вскрикнула Сперанца.
— Ну да. Они его сегодня застрелили на плотине. Он ничего не сделал, даже ничего им не сказал. Ваш сын чуть с ума не сошел, когда мы его оттуда забрали и принесли домой.
Сперанца почувствовала, что у нее подкашиваются ноги и начинается жестокий приступ тошноты, с давних пор мучившей ее по временам.
Часовой, камыши — все поплыло перед глазами и, чтобы не упасть, она ухватилась за парнишку.
— Эх, досада, — пробормотал он. — Как это я так сразу выпалил. Надо бы полегче… оплошал…
Сперанца покачала головой.
Надален убит! А Джованнино? Что собирается делать ее сын?
При мысли об этом к ней вернулись силы.
— Ну, а вы? — выдохнула она.
— Мы знаем, кто его убил. Тот фельдфебель, который стоит в Каса Веккья, такой маленький, тощий. Этой ночью мы его… бах… и готово.
Мальчик опять провел рукавом под носом, очень довольный.
Сперанца слушала, широко раскрыв глаза. Ей казалось, что она в каком-то кошмаре. Но не следовало возбуждать у мальчика подозрений, нужно было заставить его разговориться.
— Мы вшестером сторожим все дороги в Каса Веккья. Никого нельзя пропускать, пока не дадут сигнала, что все кончено.
— А… кто, — кто пойдет в Каса Веккья?
Подросток нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Не знаю я. Знаю только, что двое пойдут.
— Но они… хоть вооружены?
Ее рука непроизвольно потянулась к револьверу, спрятанному за пазухой, который дал ей Таго, наказав всегда иметь его при себе.
— Да, мы сегодня плавали на лодке к вашей хибарке. У Джованнино там было оружие. Два охотничьих ружья — одно вот это, пистолет, карабин…
Сперанца опустила глаза на двустволку и поняла, почему она показалась ей знакомой.
— Потом, — продолжал он, — мы достали еще кое-что у Джиджино.
У Сперанцы захолонуло сердце. Она должна была во что бы то ни стало раньше ребят добраться до Каса Веккья.
— Значит, ты меня все-таки не пропустишь?
— Нет. Они могут вас схватить, а ваш сын мне этого не простит.
— А если я сама пройду?
— Прикладом вас стукну. Потом, пожалуй, попрошу прощения, но стукнуть стукну.