Спираль
Шрифт:
Кроме него, в машине никого не было.
«Почему он преследовал меня?» — пожал плечами Рамаз, снова запуская мотор.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Научно-исследовательский институт астрофизики.
Кабинет академика Давида Георгадзе.
В огромном помпезном кабинете с колоннами все было сохранено в неприкосновенности. На стенах по-прежнему висели портреты Эйнштейна, Ньютона, Бора и Эйлера; старинный письменный стол на каких-то слоновьих ногах, старинные
Было только одно, но весьма значительное изменение. В директорском вращающемся, массивном, обтянутом черной кожей кресле вместо академика Давида Георгадзе восседал профессор Отар Кахишвили.
Отодвинув кресло от стола и барски откинувшись на мягкую спинку, новый директор закинул ногу на ногу. Держа в руках очки, он несколько растерянно смотрел на молодого человека, остановившегося в дверях.
Этим молодым человеком, на лице которого играла наглая улыбка, был Рамаз Коринтели.
Внимание Отара Кахишвили сразу привлек его очень дорогой белый костюм.
«Интересно, какое дело привело его ко мне?» — подумал он.
В течение двух дней директор ждал встречи с незнакомым юношей, но, увидев его в кабинете, все-таки смешался и ощутил волнение. Он сам не понимал, что это на него накатило.
Не интуиция ли сигнализировала ему о каком-то значительном скором событии?
Не дожидаясь приглашения, Рамаз быстро подошел к столу, выдвинул мягкий стул, удобно расположился в нем и только после этого сказал:
— Здравствуйте!
Директор в знак приветствия склонил голову.
Рамазу Коринтели, три дня назад впервые наведавшемуся к новому директору, снова попалась на глаза полная грудь личной секретарши директора Марины Двали. На молодой женщине было все то же черное платье с глубоким вырезом. Марина прекрасно понимала, что в вырезе черного платья матовая белизна ее груди выглядит особенно заманчиво.
Разведенная, добропорядочная молодая женщина находила своеобразное удовольствие в страстных взглядах мужчин. Некоторые приходили в приемную безо всякого дела, чтобы только лишний раз окинуть жадным взглядом ее грудь. Страсть, излучаемая их вспыхнувшими глазами, будто жаркая мужская рука, нежно ласкала ее.
— Директор пришел? — довольно развязно спросил ее юноша.
Его бесцеремонность удивила Марину. Она привыкла: кто бы из мужчин, рассерженных или поглощенных делом, ни вошел сюда, у каждого при взгляде на ее грудь в уголках губ непременно возникала улыбка.
— Сегодня приема нет!
— Я об этом не спрашиваю. Я спросил, пришел ли директор?
— Директор пришел, но никого не принимает, заперт.
— Вы его заперли?
— Я не расположена шутить!
Рамаз понял, что
— А я вас давно знаю.
— Не думаю!
— Я, к примеру, знаю, какая картинка висит над вашей кроватью.
— Картинка?! — Марина была поражена.
— Да, картинка, «Балерины» Дега. У вас есть еще торшер в желтый горошек.
— Откуда вы это знаете? — От волнения пышная грудь Марины сделала попытку вырваться из разреза дорогого черного платья.
— Я знаю все. Впустите к директору?
Марина встала из-за стола, многозначительно посмотрела на парня, ошеломленно кивнула и вошла в кабинет директора.
Рамаз поправил галстук.
Секретарша скоро вернулась.
— Пройдите! — разрешила она, в полнейшем недоумении садясь за свой стол.
Вступив в кабинет, Рамаз ощутил волнение, лицо его вспыхнуло, в сердце вцепился огромный клещ, алчно высасывая кровь.
Отар Кахишвили терпеливо смотрел на юношу.
Рамаз как будто запамятовал, зачем пришел к директору. Жадным взглядом окинул кабинет и остановил его на сейфе. Там, в старинном немецком сейфе, стоящем в дубовой нише, лежало его исследование «Пятый тип радиоактивного излучения».
Мысли захватили его с такой силой, что он забыл о директоре.
— Что вам угодно, молодой человек! — послышался вдруг голос Отара Кахишвили.
В конце предложения новый директор научно-исследовательского института от восклицательной интонации перешел к вопросительной, выразив свое раздражение, вызванное беспардонностью посетителя.
Рамаз очнулся и сразу перенес взгляд на директора. Он взял себя в руки, успокоился, хотя возбужденные глаза все еще блестели.
«Кто сидит в кресле академика?» — ни с того ни с сего разозлился он.
— Молодой человек, что вам угодно? Я не располагаю временем!
— Я пришел по очень важному делу, батоно Отар! — Слово «батоно» Рамаз иронически подчеркнул. — Если сегодня вам недосуг, я приду завтра, в крайнем случае послезавтра. Но, когда вы меня примете, уделите мне полчаса.
Отар Кахишвили ничего не ответил. Он не знал, что сказать. «Наверняка очередной псих, изобретший вечный двигатель», — подумал он, решив сейчас же избавиться от незнакомца.
— В чем же заключается ваше дело, если его нельзя уложить в две минуты?
— Когда вы меня примете, я все вам объясню.
— Вы, по-видимому, не совсем поняли меня. — Директор заговорил тоном ниже, настолько подавляли его глаза Коринтели: — Меня интересует тема предстоящей беседы. Может быть, мне стоит подготовиться заранее?
— Я полагаю, что ученому вашего ранга не нужно заранее готовиться к беседе с молодым человеком.
— Хм! — недовольно повел головой Отар Кахишвили, посмотрел на календарь и после недолгого раздумья сказал: — Жду вас послезавтра в шесть вечера.