Спитамен
Шрифт:
Они еще долго ехали и наконец остановились. Шум, крики, смех, какая-то суматоха. Шаха осторожно подняли, понесли, тихонько опустили на пол. Перед самым его носом блеснул кончик кинжала, пробежал вниз, вспарывая плотную ткань. Шаху в лицо ударила прохлада, и ему сразу стало легче дышать. Теперь он сообразил, что находился в мешке. Из его рта выдернули кляп. Сильные руки подхватили и поставили на ноги. Он увидел, что находится в небольшом помещении, освещенном двумя факелами, с низким бревенчатым потолком и закопченными стенами. Голова у него была тяжелой, будто свинцом налита, он все никак не мог понять, во сне все
— Не обессудьте, великий шах, за не слишком почтительное обращение, — сказал он, усмехаясь краем рта. — Мы вынуждены были так поступить ради нашей и вашей тоже безопасности.
Как только он заговорил, шаху подумалось, что он его уже где-то видел.
— Кто изволит говорить со мной? Где я нахожусь? — спросил шах, постепенно приходя в себя.
— Я Спитамен, — ответил мужчина.
Слова, которые шах собирался произнести, застряли у него в горле. А Спитамен стоял и ждал, что он скажет. Хорезмшах Фарасман слыл неглупым правителем: должен догадаться, почему он оказался здесь. Излишне задавать ему вопросы.
Шах прижал ко лбу ладонь и, прикрыв глаза, слегка покачивался. У него, наверное, все еще кружилась голова от дурман — травы, которой вчера окурили его шатер. Рослый, тучный, стоял он босой в длинной шелковой рубахе, в которой изволил почивать. Начавшая седеть борода была все еще густой, а на голове блестела проплешина, делавшая его удивительно похожим на Бесса.
Шах провел по лицу сверху вниз ладонью, словно снимая с себя сонливость, и, глядя Спитамену в глаза, сказал:
— Я раскаиваюсь, что ездил к нему…
— И чего ты хотел от него? — спросил Спитамен.
— Вступить с ним в союз против колхов и амазонок… Если бы он внял моим словам и увел войско за Гирканское море, то и Согдиана вздохнула бы свободнее…
— О Согдиане мы позаботимся сами. А ты теперь, надо полагать, союзник Искандара? — усмехнулся Спитамен.
Фарасман отрицательно покачал головой.
— Ошибся я… Только Боги не ошибаются… Внял советам моих визиров, которые настаивали, чтобы я поехал к Искандару и умилостивил его, дабы он не разорил Хорезма…
— Тигра решили ублажить, поднеся ему буйвола… Как будто после этого он не тронет стада.
— Но нашего стада он, по крайней мере, сейчас трогать не станет. Он собирается в Индию.
— Он туда уже давно собирается, да все никак не соберется, — задумчиво проговорил Спитамен. — Бьюсь об заклад, он не устроил бы тебе таких пышных проводов, если бы ты ему что-нибудь не пообещал!..
— Он потребовал с меня огромную дань. Но я не собираюсь ему платить ее, — отвечал Фарасман, стуча зубами от холода.
Дверь наружу была отворена настежь, и в помещении гулял ветер.
— И не боишься кары Небес, ведь обманешь сына Бога?
— Небо справедливо, оно простит меня, ибо завоеватель слишком жаден, а это тоже один из тяжких грехов.
— Чтобы понять это, наверное, следовало увидеть его собственными глазами?..
— Спитамен… — в голосе Фарасмана послышалась мольба. — Я много слышал о тебе, и вряд ли есть на нашей земле еще кто-нибудь, кого бы я уважал так, как тебя. Вот и довелось увидеть тебя воочию, за что благодарение Создателю… —
— И меня хочешь обмануть? — прищурил глаза Спитамен.
— Клянусь тебе и да будет известно об этом Ахура — Мазде, пусть он меня люто покарает, если я нарушу слово!..
Спитамен задумался, поглаживая подбородок, потом резко обернулся к двери и крикнул в темноту:
— Одежду великому шаху!
— И коня! — добавил шах.
В хижину вошел рослый воин, накинул на плечи Фарасмана шубу из лисьих лапок, а у ног поставил сапоги с мехом внутри. По знаку Спитамена помог ему одеться.
— Благодарю тебя, — сказал Фарасман. — И все же ответь… Как я очутился тут, когда вокруг моего шатра денно и нощно несет охрану моя стража?.. Или среди моих людей ты имеешь своих лазутчиков?
— Стража твоя безупречна, — улыбнулся Спитамен. — Остальное пусть останется тайной.
Снаружи донеслись голоса, топот коней.
Спитамен жестом показал Фарасману на дверь и сказал:
— Мы тоже могли бы устроить в твою честь пир, не хуже, чем у Искандара, но в твоих интересах вернуться в лагерь до рассвета.
Однако уже начало светать, когда Фарасмана доставили к месту привала его каравана. Телохранители толклись у входа в шатер, не решаясь разбудить великого шаха, памятуя, что он отошел ко сну поздно. И были крайне удивлены, увидев шаха, выехавшего на лошади из-за ближайшего холма. Еще более они были поражены тем, что Фарасман затемно отправился на прогулку в степь, желая, наверное, избавиться на воздухе от вчерашнего хмеля, чего в прежние времена никогда не делал. И все, как один, были страшно удручены: ведь никто из них не заметил отбытия шаха и не поспешил сопровождать, тем самым подвергнув его множеству опасностей. Стряхнув с себя оцепенение, они скопом кинулись ему навстречу, чтобы взять под уздцы лошадь, помочь спешиться. Шах в сердцах отпихнул ногой начальника стражи, гневно, сквозь зубы, сверкая белками глаз, процедил:
— Дрыхнете?.. По возвращении я разберусь с вами!..
Степные ищейки
В этом селении издревле проживал один из именитых массагетских родов. Аил не утопал в зелени, как согдийские кишлаки, густо разбросанные по долинам рек, но никто из жителей не променял бы его ни на какой другой. Куда ни глянь, всюду виден ровно очерченный горизонт. Вокруг раскинулась гладкая, как стол, степь. Лишь с юга в нее вторгалась длинными языками песков соседствующая с нею пустыня. И ветер, веющий здесь беспрестанно, едва наберет силу, уже приносит с собой мелкий песок, он хрустит на зубах и режет глаза. Тот, кто оказался тут, миновав горы, у подножий которых бьют из-под земли ключи, поймы рек с густыми лесами, долины, где радуют взгляд ухоженные сады, а поля разбиты на отмеченные арыками квадраты, может подумать, что он попал на край земли и дальше жизни нет. Не просто отыскать этот кишлак среди необъятных просторов. Да и вряд ли кто, если нет на то особой надобности, отправится на его поиски. Ибо все дороги, отпечатавшиеся на рыжей поверхности степи и каменистого плато, похожи одна на другую, и никто не угадает, куда они ведут.