Срок давности любви

Литвинова Ирина А.

empty-line/>

– Нет.

– Мирослава-Владислава?

Нет, снова мимо!

– Что ж за имя такое ты придумала? Что, Василиса? Ольга? Георгия? Романа? Григория? Степанида?

– Нет, не угадал!

– Ладно, сдаюсь, - наконец сказал атаман.
– Ну, что за имя такое?

– Богдана.

– Богдана...
– медленно проговорил Гордей, как будто пробуя слово на вкус.
– Слушай, а ведь гарное имя. Прям для дочки атамана разбойников... Нет, я серьезно.

Богдана... Богдана Гордеевна. Звучно, гордо и красиво.

На этом счастливые моменты для Гордея не закончились. Спустя три месяца после этого разговора Ферида призналась мужу, что беременна. Если Акулина сразу же сообщила возлюбленному радостную новость, как только поняла, что ждет ребенка, то черкешенка тянула вплоть до тех пор, пока Гордей не заметил ее растущий живот.

– Ты почему мне сразу не сказала?
– первое, что спросил ошеломленный будущий отец, узнав, что жена скоро подарит ему ребенка.

– Потому...потому что я боялась сглазить. Ну, понимаешь, маленький срок... все, что угодно, могло случиться. А если бы я потеряла ребенка?

– Не говори глупости...
– оборвал ее Гордей.
– Боже, как же я рад! Милая моя, хорошая! ... И сколько нам осталось ждать?

– Четыре месяца, - немного смутившись, отвечала она.

Гордей быстро прикинул в голове, что Акулине осталось столько же. «Ну и ладно, - подумал атаман.
– Вот посмотрим, который родится раньше».

– Ферида, красавица моя... А скажи, кого ты больше хочешь? Мальчика или девочку?

– Девочку, - почти шепотом произнесла черкешенка, потупив взор.

– А чего ты так скромно говоришь?

– Просто... вдруг ты хочешь мальчика.

– Милая моя, это не от моего желания зависит, кто у нас родится. Как Бог пошлет.

– Гордей... Я хотела попросить тебя придумать имя для дочки.

– Меня?
– изумленно спросил казак.
– А чего сама не придумаешь?

– Ну, ведь у ребенка должно быть русское имя, а не черкесское, да?

– Конечно, - утвердительно кивнул Гордей.

– Вот... А я не могу выбрать их русских имен - они для меня все одинаковые.

– Ладно... Пускай будет... Богдана.

– Богдана? А что значит это имя?

– Значит, «Богом данная». Тебе нравится?

– Да, - искренне отвечала Ферида.
– А если будет мальчик?

– Мальчик, говоришь... Ну, ежели мальчик, то Богдан.

В тот же день Гордей пересказал Порфирию разговор с женой.

– Ну и дурак же ты!
– не удержался старый разбойник, выслушав до конца своего молодого друга.
– А если у них у обеих девочки родятся? Что, будет у тебя две дочки Богданы?!

– Не ворчи, Порфирий, - отмахнулся атаман.
– Знаешь, мне кажется, у меня будет два сына.

– Когда кажется, креститься надо.

– Да я серьезно... Представляешь, Богдан и Федя. Знаешь, как я хочу... Я хочу, чтобы Богдан был вылитый я. Чтоб я на

него как в зеркало смотрел. Чтоб он был сильным, смелым, решительным... чтоб он стал достойным продолжением нашего атаманского рода. А Федя... Я хочу, чтобы он был лучше мня, лучше во всем. Чтоб он был добрее, честнее, терпимее. Знаю, за мной водится много грехов. Порой я бываю эгоистичным, злым, подчас даже жестоким. Так вот, я хочу, чтобы Федя взял от меня только хорошее, чтобы он был светлее меня.

– Знаешь, Гордей, - хмурясь, сказал Порфирий, - мне кажется, что ты для Федора желаешь лучшей доли, чем для Богдана.

– Понимаешь, старина... Ведь получается, я чем-то обделяю Федю. Моим наследником будет Богдан, а не Федя всего лишь потому, что я женился на Фериде, а не на Акулине. Феде выпадет расти без отца... по крайней мере, без законного отца.

– Гордей, а ты уверен, что будешь любить обоих детей одинаково?

– Конечно! Они же оба будут моими кровиночками. Клянусь, ни один из них для меня не будет дороже второго. Я отдам каждому их них столько отцовской любви, сколько смогу, и гордиться ими буду одинаково... И будут оба удалыми атаманами: Богдан - разбойничьим, а Федя - казачьим...

Глава 10

Четыре месяца спустя, морозным зимним днем, у Фериды начались схватки. Как на зло станичный лекарь Савелий уехал к родне на Дон, поэтому принимать роды у черкешенки пришлось Акулине, со дня на день ожидавшей появления на свет своего малыша. Другие станичницы боялись даже подходить к Фериды: они не могли поверить, что девушке удалось провести их, всего лишь одевшись, как мужчина, и были убеждены, что черкешенка во власти нечистого и обернулась женщиной с помощью темных сил. Все они отказались помогать ведьме родить дьяволенка. «От ого же еще может носить ребенка эта бесовка, если не от самого Сатаны!
– говорили между собой сплетницы.
– И сама она страшная, как все семь смертных грехов, черная, как будто только что вышла из преисподни, глаза злющие, адов огонь в них горит. Дьявола она порождение, это как пить дать!» Гордей был в ярости, но тогда его больше заботило состояние жены, чем глупые бабские сплетни.

Темной январской ночью на свет появился Богдан. Ферида уснула сразу же после родов, а Акулина отнесла ребенка Гордею. Атаман смотрел на это маленькое чудо и не мог поверить, что держит на руках сына. Порфирий же, только взглянув на мальчика, сказал:

– Мда, вылитый Гордей. Точно-точно. Ну что, папаша, счастлив?

А парень не отвечал, по его лицу все и так было видно. Он буквально потерял дар речи от счастья и просто смотрел на Богдана. Вдруг Гордей заметил, что Акулина как-то странно качнулась.

– Что такое?
– с беспокойством спросил молодой человек, одной рукой придерживая ее.

– Нет-нет... Ничего. Просто устала. Я пойду к себе домой. Прилягу там, отдохну, - неясно проговорила казачка и медленно-медленно пошла из атаманского шатра на морозный уличный воздух. У выхода она остановилась, обернулась и сказала возлюбленному:

– Не ходи за мной, - и исчезла во тьме ночи.

До самого рассвета Гордей просидел с сыном у постели жены, но мысли его были заняты Акулиной. «Ей же вот-вот рожать. А вдруг случилось что? Она ведь не скажет, что ей плохо... Она же, когда покачнулась, побледнела и губы сжала, как будто ей больно... И на глазах у нее как будто слезы были... Я должен идти к ней».