Срок давности любви
Шрифт:
Бэла родилась в полдень жаркого солнечного дня в конце июля. Горлей вынес малышку, чтобы показать своим сыновьям, которые, как обычно, были вместе. Федор сразу схватил девочку на руки, смеялся, глядя на ее маленькие ручки, а потом еще не хотел отдавать. Богдан же только краем глаза покосился на Бэлу и поморщился, а на вопрос отца, нравится ли ему сестренка, мальчик фыркнул и убежал куда-то.
Богдан очень долго не принимал Бэлу. Если Федор был готов целыми днями нянчиться с малышкой, то его старший брат только с неприязнью смотрел на нее. Он очень ревновал всех к этой невесть откуда взявшейся девчонке. Ему казалось, что родители ее любят больше, что его лучший друг предпочитает играть с ней, а не с ним. Гордея очень беспокоило такое поведение сына. Не раз он спрашивал
– Я не хочу сестру. Мне было хорошо без нее, только с тобой и с мамой. Пап, давай отдадим ее кому-нибудь.
Не в силах что-либо придумать сам, Гордей, конечно же, обратился за помощью к Порфирию. Старый разбойник пообещал решить эту проблему. О том, как Порфирию удалось убедить Богдана в том, что его все любят ничуть не меньше, чем Бэлу, история умалчивает. Мальчик стал намного дружелюбнее по отношению к девочке и даже снисходительно говорил, что она «забавная кукла». Однако он стеснялся выражать свои чувства к сестре, поэтому некая сдержанность в его поведении оставалась вплоть до того, как Бэле исполнилось шесть лет. В тот день пятнадцатилетний Богдан подрался сразу с четырьмя станичными пацанами, а Бэла, увидев это, тут же бросилась ему на помощь. «Забавная кукла» колотила своими маленькими «игрушечными» кулачками здоровенных парней так бесстрашно, что Богдан волей-неволей зауважал ее. К ним на помощь подоспел Федор с ребятами из банды, так что победа осталась за нашими героями.
Глава 12
Шли годы, и Гордей стал замечать, что Богдан все больше и больше привязывался к станице. Более того, его сыновья оказались такими же любвеобильными, как и о сам в юности. Федор и Богдан, бесспорно, были самыми красивыми парнями в станице. Они даже соревновались, за кем больше девчонок бегать будет. С небольшим перевесом победил Федор. Их отец смотрел на это все и только качал головой. «Нет, так из Богдана толку не выйдет, - думал Гордей.
– Надо бы, чтоб он край родной повидал, полезному чему-нибудь научился... Решено: снимаемся с места».
Нелегко далось ему это решение, ведь уехать означало расстаться с Федором и его матерью. Атаман предпринял еще одну попытку уговорить Акулину отпустить сына с бандой, но казачка наотрез отказалась. Ребята не хотели расставаться. Оба уже так привыкли друг к другу, что не могли представить свою жизнь порознь. Богдан почти со слезами на глазах долго упрашивал отца остаться в станице, но Гордей даже слышать об этом не хотел.
Неожиданным открытием для атамана стало то, что Федор, оказывается, знал, кто его отец. Смышленый от природы, мальчик уже давно стал догадываться о том, кем ему приходятся Гордей, Богдан и Бэла. После долгих разговоров и «допросов» ему наконец-то удалось добиться от матери правды. Когда Гордей пришел проститься с Акулиной и Федором, сын выбежал ем навстречу, бросился на шею отцу и прошептал ему в самое ухо:
– Папа... Папа, не уезжай. Я не хочу расставаться с тобой, с братом и сестрой... Папочка...
Гордей чуть не прослезился от счастья. «Папочка» ... Сколько же любви в этом слове! Как можно было не откликнуться на этот призыв?
– Сын мой...
– проговорил Гордей, прижимая юношу к сердцу.
– Феденька, хороший мой, мы еще вернемся. Обещаю, я никогда не забуду тебя и твою маму. Ты помни, сыночек, что я вас очень люблю. Не давай маму в обиду, расти сильным и помни все, что я тебе говорил, чему учил... Я люблю тебя, Федечка!
Банда снялась с места. Разбойники немного изменили свой обычный маршрут: теперь их путь лежал через Черкессию, где жили многочисленные родственники Фериды. Ее старший бра Исмаил, горячо любивший сестру и много лет оплакивающий ее после исчезновения, подружился практически со всей бандой и сал там чуть ли не своим.
Не прошло и полугода, как Богдану надоела постоянная опека отца. Когда они жили в Малиновке, у Гордея было гораздо меньше возможностей следить за сыном. Теперь же он был всегда под рукой у отца. Недолго думая, Богдан сбежал из банды. Это был первый эпизод
Вернулся Богдан года через полтора и узнал, что его мама заболела воспалением легких. Молодой человек успел вовремя, чтобы проститься с ней. Ферида умирала с улыбкой на устах, потому что рядом были дорогие ее сердцу люди: муж, дети и Порфирий. Чувствуя, что ее время пришло, она позвала сначала Гордея и сказала ему:
– Любимый мой... Гордей, с тобой я была счастлива. Я благодарна судьбе за то, что она подарила нам возможность быть вместе. Милый, пошли весточку о мое смерти соей семье в Черкессии... И сам ты сильно не горюй. Я ухожу в мир иной, ты же остаешься здесь и должен жить. Утешься с Акулиной, когда твоя душа оправится от утраты. Только прошу, Гордей, не женись на ней... Я хочу, чтобы я была твоей единственной женой... Поцелуй меня, любимый, на прощание... И позови детей.
Когда к ее постели подошли Богдан и Бэла, Ферида сначала обратилась к сыну:
– Богдан... Мальчик мой, ты должен быть сильным. Слушайся отца, не расстраивай его. Береги себя и сестру... И не забывай про родню. Помни про дядю Исмаила. Он всегда будет готов тебя выручить... Будь счастлив, сынок...
Потом он повернулась к Бэле:
– А ты, дочка, помни, как я тебя воспитывала. Если тебе когда-то станет грустно или тяжело, вспомни меня... Ну же, Бэла, вытри слезы. Крепись, деточка... Дети мои! Не плачьте, мама любит вас. Храни вас Господь, мои дорогие!
– а про себя еще добавила: «Да продлит Аллах ваши дни на земле!»
Последним Ферида позвала Порфирия. За столько лет она очень привязалась к нему. Только старый разбойник полностью понимал ее, помогал ей сделать сложный выбор, всегда поддерживал в трудные минуты и принимал такой, какой она была. Ферида поблагодарила ее за все, он нежно обнял ее, как дочь. Она уснула у него на руках вечным сном, а на губах у нее была все та же легкая улыбка.
Глава 13
Гордей очень тяжело переживал смерть жены. Неизвестно, сколько бы у него продолжалась депрессия, если бы не один абсолютно нелепый случай. Бэла, бесспорно, была очень смелой девочкой, но мучал ее один непреодолимый страх - страх темноты. Раньше она, если просыпалась ночью, шла к матери, ложилась рядом и иногда даже будила ее. В ту ночь Бэле приснился кошмар, и она, дрожа от страха, не могла больше сомкнуть глаз, пока была одна в этой ужасающей темноте. Девочка решила не будить отца, а пойти спать к старшему брату. Забравшись в постель к Богдану, она немного потрясла его, чтобы он проснулся. Молодой человек спросонья не понял, кто лежит рядом с ним, а открывать глаза ему было лень. Нащупав рядом с собой девичье тело, Богдан притянул к себе Бэлу, нашел в темноте ее губы и страстно поцеловал ее. Тут чиркнула спичка, и свеча, зажженная Гордеем, осветила весь шатер. Представшая перед его глазами сцена была отнюдь не двусмысленная: зрелый девятнадцатилетний юноша прижима к себе девочку с абсолютно ясными намерениями. Атаман разбойников с ужасом смотрел на своих детей и в первую секунду даже растерялся. Богдан же, наконец продрав глаза, вытаращился на Бэлу, а потом без всяких церемоний спихнул ее с кровати. Гордей велел всем спать, но сам так и не лег за весь остаток ночи. Утром Богдан получил от отца хорошую порцию плетей. Сколько молодой человек ни убеждал Гордея, что все произошедшее ночью - простая нелепость, атаман не хотел его слушать.
Гордей долго думал, что ему теперь делать с Бэлой, и решил отправить ее в Черкессию, но не к горячо любимому и доброму дяде Исмаилу, а к чопорной и грозной тетушке Мамирхан. Атаман рассудил, что сам не в состоянии будет воспитать дочку подобающим образом, а родственницы-черкешенки будут держать ее в строгости и вырастят истинной дочерью адыгов. Порфирий был категорически против этого решения.
– Ты ж знаешь характер своей дочери, Гордей, - говорил старый разбойник атаману.
– Она же не поддается никакому воспитанию! Вся в тебя. Ей будет плохо там, одной, взаперти, среди чужих людей и странных обычаев.