Срок давности любви

Литвинова Ирина А.

Мда, не таким Гордей представлял себе разговор с женой после первой брачной ночи. Они обсуждали его любовницу!

– Ты не хочешь расставаться с ней?
– спокойно спросила Ферида, дослушав до конца рассказ мужа о его любви к Акулине.

Гордей в смятении молчал. А что сказать? Правду? Что он не хочет расставаться с Акулиной. Да это фактически признание жене в том, что он намерен изменять ей!

– Гордей, если тебе нужна Акулина, ты можешь оставить ее себе, - не дождавшись ответа, продолжила черкешенка.

Она запнулась после слова «можешь», несколько секунд подумала, как поточнее выразить по-русски свою мысль, и в итоге перевела пословно: «оставить ее себе». Атаман даже сначала не понял, что жена имеет в виду. Когда до него наконец дошло, что Ферида возвела Акулину в статус в лучшем случае дворняжки, а в худшем - вещи, он сначала рассвирепел, но потом остыл, поняв, что это от недостаточного незнания языка. Затем казак стал разбираться в самой мысли и обалдел от выведенного смысла.

– Ты что... ты что, согласна, чтобы у меня была любовница?!

– Любовница...
– задумчиво протянула Ферида, вслушиваясь в это длинное и красивое слово.
– Я не знаю этого слова. Это значит наложница?

Гордей кивнул, не переставая таращиться на свою жену, до сих пор остававшуюся абсолютно невозмутимой и без тени смущения обсуждающую с ним его близкие отношения с Акулиной. Ему казалось, что черкешенка либо из мести решила так свести его с ума, либо сама повредилась рассудком.

– Ну, вот... Это же как в Турции. Помнишь, у Умара-паши было целых четыре жены и наложниц полный гарем.

– Но мы же не в Турции. И я не турецкий бей. Тебе разве не будет обидно, что у меня есть другая женщина? Ты не будешь ревновать?

– Ревновать? К кому? К Акулине? Нет, - гордо вскидывая маленькую черную головку, сказала черкешенка и с оттенком презрения добавила.
– Она ведь всего лишь наложница, а я - жена.

Тут Гордей стал постепенно понимать, почему она так говорила. Несмотря на принятие христианства, Ферида все равно мыслила, как мусульманка. Черкешенка считала, что положение Акулины как наложницы крайне незавидно, не то что ее, законной жены. Ведь Гордей обвенчался именно с ней, а значит, любил. А то, что ей придется делить мужа с другой женщиной, если и задевало Фериду, то совсем незначительно.

Акулина же была счастлива только тем, что Гордей не собирался бросать ее и остался с ней вовсе не из жалости, а из любви. «Значит, не так уж привязан он к этой черкешенке, раз ко мне тянется. Небось, только из благородства и душевной доброты не бросил эту тщедушную,» - думала казачка. Акулину грело осознание того, что она намного привлекательнее Фериды и что Гордей с ней намного ближе и откровеннее, чем с женой.

Вот так они и уживались втроем. Гордей наслаждался двойным счастьем. Правда, он не раз ловил на себе неодобрительный взгляд Порфирия.

– Ну что, герой, - с сарказмом спрашивал атамана старый разбойник, - составил уже план своих похождений? Предлагаю, по четным дням - Акулина, по нечетным - Ферида.

– Отстань, Порфирий!
– отмахивался от него Гордей, но на деле получалось примерно так, как предложил старый разбойник.

Глава 9

Наверно,

одним из самых счастливых моментов в жизни Гордея был тогда, когда он узнал, что Акулина ждет ребенка. Молодой человек не скрывал своей гордости и, сидя рядом с казачкой и нежно поглаживая ее по животу, взахлеб строил радужные перспективы их первенца (как он сам решил, сына):

– Когда ему исполнится пять, я посажу его в седло. Я украду для него самого быстрого коня. Ей Богу, он будет лучшим наездником в станице... Да что в станице! На всей Кубани! А потом я подарю ему шашку, настоящую казачью шашку...

– Милый, - мягко прервала возлюбленного казачка, - может, сначала решим, как назовем нашего мальчика.

– Акулина, знаешь...
– замялся атаман.
– Я уже давно решил... В общем, я уже выбрал имя для нашего с тобой сына.

– Выбрал?
– удивленно вскинула брови девушка.
– Ты что, раньше уже думал об этом?

– Конечно, думал. Вспомни, мы вед жили вместе почти пять лет до войны. У нас вполне мог родиться ребенок, и не один.

– Так какое же имя ты выбрал?

– Федя, - отвечал Гордей.
– Только ты не подумай, что это из-за Фериды. Просто имя мне это очень нравится. Федор Гордеевич. Ну, скажи, че не звучит, а? Скажи же, славное имя... Или ты хотела другое?

– Нет... В самом деле, доброе имя для казака. Федор... Федя... Федечка... Феденька... Мне нравится!
– радостно заключила Акулина.

– Вот и замечательно, - с облегчением вздохнул Гордей. Честно говоря, он очень боялся, что Акулина обидится из-за того, что он дин выбрал имя для сына.

– Гордей... А если будет дочка?

– Дочка?
– рассеянно переспросил атаман.
– Ну, дочка так дочка. Ей я буду рад не меньше, чем сыну.

Тут Гордей слукавил: конечно же, он ждал сына и тешил себя надеждой, что если даже первой родится девочка, то потом уж точно мальчик.

– А как мы ее назовем?

– Ну, родная...
– неопределенно пожал плечами казак.
– Я выбрал имя для сына, теперь ты выбирай для дочки. По-моему, честно.

– А я знаю, какое имя хочу... Хочу такое, чтоб было двойное: и мужское, и женское.

– Зачем это?
– со смехом спросил Гордей.
– Чтоб она на пацана была похожа?

– Милый, я так хочу... И уже даже придумала!

– Ну, я, в общем, не против. Так что, Александра?

– Нет.

– Евгения?

– Нет, - игриво повторила казачка, хитро улыбаясь.

– Погоди, я угадаю... Валентина?

Девушка отрицательно покачала головой, и ее улыбка растянулась еще шире.

– Антонина?
– через пару секунд повторил попытку Гордей.

<