Сталин. История и личность

Такер Роберт

⁶⁵Ве^ег]. ЗЫрчшеск... Р 88.

⁶⁶ О заступничестве Орджоникидзе за Пятакова см.: УРежЬегдА. ТЬе Ассичеб / Тгапч. ЕсКуагб Рк2(>ега1с1. БопЬол, 1951. Р 56,0 посещении Орджоникидзе Пятакова в тюрьме, когда Орджоникидзе сказал: «Я дал за тебя бой и не перестану за тебя драться, Я говорил о тебе с ним», см.: Ог1оиА. ТЬе Зесгес НиВогу... Р, 180-181,

⁶⁷МеЫиеЫеиКоуА. ВикЬапп... Р, 128,

⁶⁸У7е13$Ьег)>А. ТЬе Ассическ. Р, 9,

⁶9 «Правда». 23 ноября 1936 г.

⁷⁰

Там же, 22 ноября 1936 г. На январском процессе 1937 г. и Шестов, и Арнольд были среди подсудимых,

⁷¹ XXII с-ьезд КП СС. С, 216,

⁷² «Правда», 23 ноября 1936 г.

⁷⁵АЬгатоиНсЬ КарЬае1 К. ТЬе 5оУ1ег КеУо1шюп, 1917-1939. N. V., 1962. Р. 400, Автору не удалось найти в книге Абрамовича документальных свидетельств, подтверждающих факт обращения Риббентропа к Болдуину.

⁷⁴МеЫиеЫеа Коу А. ЬеГ Н1ЧЮгу^с1§е, N. V., 1971. Р. 171.

⁷⁵Марягин Т Постышев. М., 1965. С. 291.

⁷⁶ «Правда», 4 января 1937 г.

⁷⁷Марягин Т. Постышев,,, С. 294.

I

лпТ

.о- М ;

.1, Я.п

|.Ч'.

Я; ¹⁵

Апогей самовластия (II)

ЩГ. ¹⁵( » ”-П

^г'

Тихий террор 1934-1936 гг. непосредственно затронул лишь немногих влиятельных деятелей. И только теперь некоторые принадлежавшие к этой группе лица, остававшиеся пока на свободе, стали испытывать чувство нарастающей тревоги за собственную судьбу.

Евгения Гинзбург, вспоминая встречу Нового года в Астафьеве, подмосковном дачном поселке для привилегированной элиты, куда она приехала вместе с сыном, и о выпавших на ее долю в последующую четверть века муках, описывает этот вечер как парад масок «красной смерти». Сюда, в Астафьево, отправил их ее муж, в то время член бюро обкома в Казани, желая избавить свою семью от ужасной гнетущей атмосферы, в какой они находились дома. В своих воспоминаниях Е. Гинзбург пишет, что большинство высокопоставленных участников вечера, жены которых были одеты роскошно, а дети, гордившиеся отцовскими «линкольнами» и «бьюиками», смотрели свысока на отпрысков тех, кто, подобно ее мужу, должен был удовлетворяться «фордами», через несколько месяцев сменят свои удобные апартаменты на нары Бутырской тюрьмы¹

Газета «Правда», певшая с голоса Сталина, в новогодней статье намекала на надвигавшийся политический шторм. «Советский корабль хорошо оснащен и хорошо вооружен, — писала в заключение этой статьи “Правда” — Ему не страшны и штормы. Он идет по своему курсу. Его корпус сооружен гениальным строителем для борьбы с враждебной стихией в эпоху войн и пролетарских революций. Его ведет гениальный кормчий Сталин».

В начале 1937 г. Москву посетил находившийся в изгнании немецкий писатель, еврей по национальности, Лион Фейхтвангер. Он был хорошо известен (подобно А. Жиду до его визита в 1936 г.) как друг Советского Союза. Фейхтвангера принял Сталин². Стенограмма этой беседы опубликована не была. Но находившаяся в то время в Москве Элизабет Порецки узнала от своего близкого друга — австрийца, работавшего в Коминтерне и военной разведке и участвовавшего во встрече Сталина и Фейхтвангера в качестве переводчика, что разговор между ними был не из легких.

Фейхтвангер неодобрительно отозвался о повсеместном поклонении Сталину (в опубликованной им книге «Москва 1937» он вспоминал, что рассказал Сталину о его бюсте, увиденном им на выставке, посвященной Рембрандту). Это явно рассердило Сталина, который закончил беседу, сказав, что он не несет ответственности за чувства, которые испытывает к нему народ³. Два дня спустя в своем интервью Московскому радио Фейхтвангер намекнул на имевший место резкий обмен мнениями, заметив: «Он не слишком вежлив, но, с другой стороны, не обижается, если собеседник его критикует»⁴.

Сразу

же после этого была сочинена частушка:

Я оказался у дверей С каким-то странным видом,

О, как бы этот вот еврей Не оказался жидам>

Однако в заключение интервью Фейхтвангер высказался о Сталине в положительном духе — как о выдающемся государственном деятеле, и его вторая встреча со Сталиным прошла гладко.

Радей по Сталину и Сталин по Радену

О нарастающем террористическом разгуле возвестило сообщение о новом процессе по делу о государственной измене, который должен был открыться в Москве 23 января. В сообщении указывалось, что, действуя по указаниям Троцкого, Пятаков, Радек, Сокольников и Серебряков создали в 1933 г. «параллельный центр». Он формировал диверсионные и террористические группы, действия которых были нацелены на организацию аварий на ряде предприятий, прежде всего на военных заводах, готовил террористические акты против лидеров, проводил шпионаж в пользу иностранных государств. Задача «параллельного центра» состояла в подрыве советской военной мощи, ускорении военного нападения на страну, оказании помощи иностранным агрессорам в захвате территорий Советского Союза и его расчленении, а также в ликвидации советского режима и реставрации капитализма⁶. Кроме названных выше хорошо известных старых большевиков и бывших участников левой оппозиции (всего к суду привлекалось семнадцать человек), трое других обвиняемых (Н.И. Муралов, Я.Н. Дробнис и М.С. Богуславский) в прошлом также примыкали к левой оппозиции. Некоторые подсудимые были на руководящей работе в сфере экономики. По делу «параллельного центра» проходил осужденный на процессе в Новосибирске как вредитель А.А. Шестов. Назывался также В.В. Арнольд, незадачливый шофер Молотова, сидевший за рулем как раз в тот день, когда машина последнего застряла в кювете. Два подставных обвиняемых — А.А. Шестов и И.Я. Храще — в прошлом были секретными агентами НКВД в промышленности, а на процессе своими свидетельствами подде-^ рживали государственное обвинение⁷

В назначенный день, 23 января 1937 г., в Октябрьском зале Дома Союзов начался мрачный спектакль. Вышинский зачитал обвинительное заключение, а затем суд приступил к допросу Пятакова. Присутствовавший на процессе заведующий отделом печати Наркоминдел Евгений Гнедин (в его обязанности входило подвергать цензуре сообщения иностранных корреспондентов) вспоминает, как выглядел этот некогда волевой организатор индустрии — «мужественное лицо» его превратилось теперь в «маску смерти». Первые пять рядов, пишет Гнедин, занимали «странные, неприятные субъекты, одни с массивными квадратными физиономиями, другие — востроносые, злые»⁸. Это были следователи, наблюдавшие за поведением своих подопечных и самим своим присутствием предупреждавшие подсудимых, каким невыносимым пыткам подвергнутся они, если только отклонятся от предписанного им сценария.

Судя по ответам Пятакова на вопросы Вышинского, история замышлявшегося заговора выглядела следующим образом. В 1931 г. Пятаков, посетивший по поручению советского правительства Берлин, дважды встретился с сыном

Троцкого — Седовым. В том же году он получил через Шестова в Москве письмо Троцкого, в котором говорилось о необходимости устранить насильственным путем Сталина и его ближайших соратников и осуществить несколько вредительских акций в промышленности. Осенью 1932 г. Пятакова посетил в Москве Каменев, информировавший его о создании «объединенного центра». Каменев также рассказал Пятакову, что он установил тесные связи с правыми в целях свержения Сталина и отказа от строительства социализма. «Параллельный центр» активизировался в 1933 г., когда Лифшиц и другие создали вредительские группы на Украине, Шестов с сообщниками — в Западной Сибири, а Серебряков — в Закавказье. Вредительская деятельность осуществлялась методом преднамеренно ошибочного планирования, замедления темпов строительства, организации поджогов и взрывов, сдачи в эксплуатацию незавершенных коксовых печей, разбазаривания ресурсов, закупки ненужных материалов и умышленного снижения уровня жизни трудящихся с намерением вызвать их недовольство. Главная цель всех подобных акций — дискредитация сталинского руководства.