Сталин. История и личность
Шрифт:
Сталин утверждал, что Энгельс был прав только в том случае, если рассматривать эту проблему «абстрактно». Энгельс не мог предвидеть, каким будет положение социалистического государства, коль скоро оно окажется в капиталистическом окружении и поэтому должно будет располагать сильной армией, карательными органами, разведкой, чтобы защищать себя от нападения извне. Если это окружение сохранится, утверждал Сталин, то мощное государство будет необходимо даже при окончательной победе коммунизма.
Слова Сталина звучали зловеще. Вместе с тем в его докладе содержался пассаж, который мог предвещать смягчение напряженности. Сталин сказал, что необходимость в «массовых чистках» уже отпала. Развивая эту мысль в своем докладе о внутрипартийной политике, Жданов привел вопиющие примеры того, как партийные функционеры оказывались сами «замаскировавшимися
Берия выступил на съезде в должности нового шефа НКВД, сменив на этом посту в декабре 1938 г. Ежова. Он торжественно пообещал, что руководимая им организация истребит всех врагов народа. В настоящее время, сказал Берия, она сама очищается от враждебных элементов, которые пробрались в нее (иными словами, от сотрудников ежовского периода), и набирает проверенные кадры. Ежов, занимавший к тому времени пост наркома водного транспорта (он был назначен на него в апреле 1938 г., когда Берия стал его заместителем в НКВД), присутствовал на съезде, но в Центральный Комитет переизбран не был. Об этом позаботился сам Сталин. Придя на закрытое заседание, отбиравшее кандидатуры на избрание, он обвинил Ежова в участии в заговоре в высшем эшелоне НКВД с целью убить его, Сталина, и возложил на него ответственность за аресты невинных людей. Ежов покинул съезд, а через несколько дней был арестован. Первого апреля 1940 г. он был расстрелян, но предварительно выполнил свой последний долг перед истинным организатором террора в России — признался в антисоветских преступлениях10. В памяти народа остались его имя, тесно связанное с ужасами террора, и не указывающий на истинного виновника термин — «ежовщина».
В начале 1939 г. волна арестов пошла на спад. Став в марте кандидатом в члены послесъездовского Политбюро, Берия на одном из его заседаний высказал мнение, что пора сократить число арестов, ибо в противном случае больше не останется кого арестовывать1 Р Несколько тысяч жертв террора были освобождены из заключения. Весьма вероятно, что Сталин хотел внушить народу, будто главным организатором террора был устраненный Ежов. Маневр частично удался. Сбитые с толку многие арестованные высказывали предположение, что, осуществляя антисоветский заговор, фашисты захватили власть в НКВД и, как теперь оказалось, одним из заговорщиков был Ежов. После освобождения из тюрьмы в начале 1939 г. научный сотрудник ЦП. Янковская поспешила обратиться в правительство с заявлением. «Поверьте, — писала она, -- все сто человек, сидевшие со мною, — невиновны, в НКВД пробрались фашисты». За это письмо она была уже после войны арестована ленинградским НКВД12.
Хотя к концу 1939 г. число заключенных в тюрьмах сократилось, террор тем не менее, пусть и в меньших масштабах, продолжался. Заведенные еще при Ежове тысячи дел продолжали расследоваться как обычно и с привычным исходом. В органы НКВД поступали другие, новые дела. Так, уже в апреле 1941 г. в Саратове была арестована группа студентов, большинство которых даже не знали друг друга. Их осудили как участников подпольной антисоветской молодежной организации «Литературный кружок». Один из выживших, Н. Поржин, сообщил, что на допросах к ним применяли методы, которые «не уступали гестаповским», и все они были вынуждены признать свою вину и оклеветать других. Затем их отправили в тюрьмы и лагеря13.
В лице Берии Сталин нашел шефа НКВД, готового выполнить жестокую сталинскую директиву от 20 января 1939 г. об обязательном применении пыток. Во всех московских тюрьмах, где содержались политические заключенные, у Берия были личные кабинеты. Чуть ли не каждую ночь он посещал такие тюрьмы и вел сопровождавшиеся пытками допросы. На рассвете Берия уезжал из тюрьмы, и тогда начинались заседания военной коллегии, выносившей приговоры14.
Выпущенная на свободу Янковская была не единственной, кто был убежден, что в НКВД пробрались фашисты. Подобного взгляда придерживались и другие оказавшиеся в лагерях коммунисты. Согласно же одной,
Да и передаваемую шепотом версию ошибочной не назовешь: в лице Сталина диктаторскую власть действительно захватил лидер фашистского толка. Опираясь на многочисленных фаворитов, начиная с Молотова, Кагановича, Жданова, Ежова и Берия вплоть до жестоких следователей, лагерных охранников, а также палачей, тысячами расстреливавших осужденных и сбрасывавших их трупы в ямы, Сталин поступал, как фашистские диктаторы, которые, как известно, организовывали террор против коммунистов. Но притом — и это помогает объяснить, почему «фашистская» концепция не была единственной распространенной в лагерях версией, — советские коммунисты уничтожались во имя коммунизма. Еще более запутывало дело то, что руководители якобы имевшего место «великого заговора» обвинялись в альянсе с немецким фашизмом, заключенном ими ради свержения коммунистической партии-государства и Сталина как истинного лидера-ленинца.
Однако, какой бы загадочной ситуация ни выглядела в глазах современников, она не должна вводить в заблуждение историков, исследующих проблему годы спустя. Большевизм Сталина был радикально-правого толка. Как таковой этот большевизм был крайне уклонистским и вряд ли большевистским, если только не считать, что он мог претендовать — и претендовал! — на то, что заимствовал из ленинского наследия все жестокие, репрессивные и террористические методы. С учетом последнего становится ясно, что же было верного в той версии «фашистской» концепции, центром которой был Сталин.
Во всех своих ипостасях, включая национал-социализм, фашизм был и остается экстремистским радикально-правым движением или режимом. Будучи радикально-правым, сталинский русский национал-большевизм был сродни германскому национал-социализму Гитлера.
Но родство не тождество. Между сталинизмом и гитлеризмом существовали и различия. Первый, несмотря на свой скрытый, а после войны все более откровенный антисемитизм, не исповедовал гитлеровского биологического расизма. Сходство, однако, между ними было многообразным и глубоким. Оба режима преследовали коммунистов. Оба были шовинистическими и идеализировали отдельные элементы национального прошлого. Оба были привержены державности. Оба были одержимы мыслью о врагах. Оба были террористическими и практиковали пытки в тюрьмах. При обоих режимах государственный терроризм был связан с теорией международного заговора: с еврейским анти-арийским (в случае с гитлеризмом) и с антисоветским (в случае со Сталиным). Оба были режимами личной диктатуры и культа вождя. Оба уделяли большое значение культу героев и героизма, воспевали молодость, физическую силу и материнство. Оба подчеркивали свой вариант «народности». Оба поощряли помпезность в архитектуре, оба боролись с либерализмом, космополитизмом, модернизмом. Вот почему сталинская Россия середины 1939 г. была в большей степени предрасположена, чем это осознавали ее народ, коммунисты во всем мире и зарубежные общественность и правительства, к тому шагу, который она вознамерилась предпринять в сфере внешней политики.
Путь к пакту
п ЛТ*- 'Я Дг.-ПЛ > ;;г-сг С;г: я..
Когда Сталин на упомянутом ранее съезде приписал демократическим странам намерение втянуть фашистские государства в войну с Советским Союзом, он спроецировал на них сценарий, который складывался у него по крайней мере с 1925 г. и впоследствии определил суть его дипломатии. Согласно этому сценарию, предполагалась война между двумя европейскими коалициями, во время которой Советский Союз сохраняет нейтралитет вплоть до выгодного для него момента, а затем вступает в войну с целью экспансии. Задача дипломатии Сталина и состояла в том, чтобы способствовать такому расколу Европы.