Станция Переделкино: поверх заборов
Шрифт:
Но в последний день перед отлетом в Советский Союз так и не протрезвевшему Андрею совершенно невероятно — и непредсказуемо — повезло.
Сбежал в капиталистический мир турист из писательской группы — драматург (забыл его фамилию, но был он мужем нашей переделкинской девочки Таты Агаповой, дочери того самого Бориса Агапова, который так тонко проанализировал успех послевоенной поэзии Константина Симонова).
Персонаж пьесы Чехова говорил, что человек, изменяющий жене, может изменить и родине.
Драматург, спутник Мишарина и Кучаева,
Измена прежде всего родине затмила безобразия Кучаева. О них по возвращении из Италии никто и не вспоминал, все были захвачены обсуждением коварства сбежавшего драматурга.
В начале девяностых Мишарин стал главным редактором бывшего журнала “Советский Союз” и пригласил меня и Андрея занять ключевые должности в преобразуемое издание.
Года через полтора журнал финансово выдохся — и никаких возможностей не имел. Но поначалу под эгидой комбината “Правда” такие видные сотрудники, как мы с Андреем, многое могли себе позволить.
Андрей легко убедил главного редактора, что ему необходимо быть срочно командированным в Париж для встреч с Владимиром Максимовым, Синявским, Гладилиным — и вообще со всеми, кто там был в эмиграции.
Лететь в Париж ему предстояло вместе с ответственным секретарем журнала Виктором Благодетелевым по прозвищу Шарик за умение угодить любому начальству. Благодетелев был ответственным секретарем при прежнем редакторе Николае Матвеевиче Грибачеве и очень рассчитывал удержаться при новом. Он знал, что Кучаев — друг нового редактора, и воспринимал совместную поездку как знак особого к себе доверия. Андрей для него был тоже вроде бы начальником, хотя высокой должности, как я, первый заместитель главного редактора, не занимал.
Ко времени их вылета в Париж опыт зарубежных командировок у меня уже был. И я предупредил Андрея, что полет первым классом для него лично чреват особой опасностью.
Пассажир первого класса может бесплатно пить на борту столько, сколько душе его будет угодно. И я рекомендовал Андрею безропотно разрешить спутнику довезти его в такси до гостиницы — и сразу же уложить спать.
Благодетелева я попросил держать командировочные деньги на обоих у себя — и Андрею не выдавать ни су, как бы тот ни требовал своей части денег на руки.
На следующий день главному редактору позвонил убитый горем Благодетелев: ближайшим рейсом они возвращаются.
Мы с Мишариным тайно совещались в бывшем кабинете Грибачева — огромном помещении с “вертушкой” (аппаратом, напоминаю, правительственной связи).
Мы хорошо знали Андрея — и не сомневались, что прилетит он не только без командировочных денег, но и без каких-либо оправдательных документов, сокращающих понесенные редакцией убытки.
И как отчитываться перед издательством “Правда” в непонятно на что истраченных пятнадцати тысячах франков?
Позже выяснилось, что по прибытии в гостиницу в
Утром он утверждал, что его обокрали. Требовал полицейского разбирательства. Но представитель “Международной книги” Тарасов, которому Кучаев успел в день прилета нахамить, потребовал немедленного возвращения Андрея и Благодетелева на родину.
Еще неделю Андрей не появлялся на службе — прятался от редактора, встречался со мною тайно в метро, брал деньги на продолжение загула — и сдался, когда уже не оставалось сил.
Редактор, однако, питал к нему давнюю (в полжизни) слабость — и необъяснимым образом пятнадцать тысяч франков удалось списать, пользуясь всеобщей суматохой тогдашнего времени.
Тогда Кучаев находился в шестом браке, на момент утраты подотчетных сумм еще не зарегистрированном.
Поэтому читателю любопытно будет услышать, что в первом и во втором браках Андрей от алкоголя удерживался. Правда, оба эти брака (замечу, что и первый и второй брак для друзей-приятелей были неожиданными) несколько лет все же разделяли — и упущенное за срок, проведенный в первом браке, Кучаев наверстать успел.
Какое отношение имел Миша Ардов ко второй Ирине — первой жене Андрея?
Ирина, ставшая первой женой Андрея, была первой женой и для старшего, единоутробного брата Миши и Бори — Алеши, всей стране известного как киноартист Алексей Баталов.
От Алексея Баталова Ирина (фамилия Ирины — Ротова, она была дочерью знаменитого карикатуриста Константина Ротова) ушла к сыну знаменитого графика, но прожила с ним совсем недолго, осталась одна (точнее, с дочерью, мамой и отчимом — мама Ирины, пока репрессированный Ротов отсутствовал, вышла замуж за киноведа Коварского).
Баталов женился на красавице из цирка, наезднице Гитане Леонтенко.
Получается, что Ирине Ротовой Миша Ардов приходился всего-навсего младшим братом бывшего мужа.
Но Ардовы любили внучку Надю (дочь Иры и Алеши) и к самой Ире привыкли — она и с появлением Гитаны оставалась для них в ранге невестки. Для Ардовых родственники не могли быть бывшими.
Ирина бывала на Ордынке достаточно часто, с Кучаевым там и познакомилась, как с другом Миши.
Началось с того, что в Андрея влюбилась Надя Баталова — ей было лет шесть. А затем уж и ее мама.
Андрей был, по моим подсчетам, младше первой своей жены на десять лет. И можно предположить, что в чувстве к нему Ирины проступало и нечто материнское.
Андрей органично вошел в свою новую семью. Пить бросил. На службу — он поступил в Аэропроект — ходить было через дорогу (Ленинградское шоссе). Ирина приветствовала его занятия литературой — восхищалась первыми его работами, предназначенными для печати. Для себя Андрей сочинял давно, но теперь стал примеряться к публикации — существенный момент в жизни пишущего.