Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Нет, едва ли: скорее Никифор хочет потянуть время, измотать императора догадками, да и саму Феофано, которая, конечно, узнает, что Никифор схвачен… Неизвестно, что хуже: сразу пасть замертво или жить годы в страхе!
– Нет, император, я ничего не знаю, - сказал он наконец.
Константин отвернулся; казалось, подозрения опять одолели его.
– Тогда иди. Допроси своего родича сейчас же!
– приказал он. – Тебя проведут к нему.
Василевс хлопнул в ладоши, и явился тот же стражник, который угрожал Леонарду у дверей в его опочивальню. Он вопросительно посмотрел
– Отведи комеса в темницу, туда, куда помещен изменник, - приказал Константин. – Я повелел ему допросить Никифора Флатанелоса, на что он имеет самое большое право – и как родственник преступника, и как слуга священного престола, усерднее всех участвовавший в его поимке!
Стражник низко поклонился – теперь им обоим. Потом почтительно показал Флатанелосу вперед: очевидно, эскувит уверился, что комес полностью оправдан.
Они быстро миновали коридор с оскверненным изображением императора, и, пройдя еще несколько коридоров, – ободранных, захламленных, как задний двор, и провонявших, как отхожее место, - при свете чадящих настенных факелов стали спускаться вниз по лестнице, куда свет уже не достигал: в холод и темь.
Эскувит остановился и вынул один факел из каменного кольца.
– Сюда, господин, - сказал эскувит, показывая светильником в сторону; комес увидел решетку, тяжелый замок… солому и черную человеческую фигуру, скорчившуюся на ней. Фигура тут же распрямилась, потом человек встал: неуклюже, как будто тело затекло от долгой неподвижности. Леонард встретился лицом к лицу со своим родственником.
Никифор Флатанелос мало изменился – разве что сильнее загорел, кудри отросли, да на лице, которое он всегда гладко брил, выросла черная щетина. Теперь он только больше походил на старшего, Леонарда.
Но глаза были как у затравленного зверя – голубые глаза, которые успели очаровать стольких женщин и мужчин…
– Господин, я оставлю тебе факел, - сказал стражник.
Леонард покосился на него – он еще не забыл оскорбления.
– Благодарю.
Вручив ему факел, эскувит поклонился и быстро взбежал по лестнице.
Леонард медленно приблизился к решетке – его родич попятился назад, точно боялся огня, хотя решетка разделяла их.
– Что ты скажешь мне, брат? – тихо спросил Леонард. Он взялся одной рукой за стальной прут. – Подними лицо, не будь трусом!..
Никифор медленно поднял глаза – и улыбнулся: хищной, нечеловеческой улыбкой. Он тихо засмеялся.
– Я умру… но не думай, что я боюсь! Я радуюсь твоей судьбе - и судьбе этой проклятой шлюхи, которая будет вечно гореть в аду!
– Тогда какого наказания ты ждешь себе? – спросил Леонард, не отводя глаз от его лица. – Ты ведь не думаешь, что меньше грешен? Или ты думаешь, что пойдешь в чистилище, куда женщину не пустят… у католиков, кажется, вера удобнее?
Он помолчал.
– Или ты хочешь в Магометов сад, к гуриям и мальчикам, где тоже не мешают жены, - как, успел выхлопотать себе пропуск?..
Никифор дрогнул и на несколько мгновений отвел взгляд.
– Ты боишься, - сказал Леонард. – Беспутный!
Никифор вдруг приблизился к нему
– Я боюсь, - вдруг прошептал доместик схол. – Я всю жизнь боялся и бегал от смерти! И ты тоже это делаешь, но не признаешься себе!
Леонард улыбнулся. Сейчас он очень любил этого человека и очень жалел его.
– Прости меня, - сказал он брату. Голубые глаза расширились, и Никифор показался совсем мальчиком.
– За что?.. – спросил он.
– За все обиды.
Факела не хватало, чтобы осветить все; и Никифор не успел даже вздрогнуть, когда Леонард ткнул между прутьями кинжал: тот упруго вошел в живое тело. Никифор вскрикнул, забился на лезвии, как рыба на остроге, а когда Леонард выдернул кинжал, тяжело повалился на пол.
Лицо Леонарда исказилось при виде трупа, он отступил и покачал головой; потом вдруг осел на холодный пол и зарыдал: сухо, без слез.
Когда немного погодя комес поднимался по лестнице, он был мертвенно спокоен. Стражник, ждавший наверху, заметил странное и быстро спросил:
– Что с преступником?
– Он умер. У него не выдержало сердце, - сказал Леонард и показал окровавленный кинжал. Стражник широко раскрыл глаза.
Комес кивнул и усмехнулся.
– Императору доложишь сам, - пробормотал эскувит через несколько мгновений.
Когда Леонард вошел к Константину, тот быстро встал с кресла и приблизился к нему: казалось, ожидая его, император ничем не мог себя занять.
– Что? – быстро спросил василевс.
Леонард бросил ему под ноги кинжал.
– Никифор не пожелал выдать мне ничего добровольно… и я убил его, чтобы избавить от мучений и позорной смерти, - сказал комес.
Константин изменился в лице – он попятился от человека, которого только что называл лучшим другом и советником.
– Убирайся из Города и не показывайся мне на глаза, если не хочешь, чтобы я тебя казнил! – выкрикнул он.
Леонард низко поклонился и, с достоинством повернувшись, ушел. Все, кто ни попадался ему по пути, немедленно расступались.
* Очень тонкая и мягкая дорогая ткань, из которой с древности и до средневековья изготавливались одеяния греков, римлян, позднее византийцев.
========== Глава 55 ==========
“Дорогая Феодора!
Я пишу это письмо ночью, на борту моего судна, которое называется именем нашего императора, - но я терзаюсь сомнениями, смогу ли еще прославлять это имя под моим парусом: или же буду только позорить.
Василевс изгнал меня из Города за то, что я убил Никифора, не дав ему раскрыть рот и выдать вас и других моих и его сообщников. Видите, как связала нас судьба: врага с врагом, чужого с чужим, навек, нераздельно, - и я этому рад! Я согласен оставаться вечным пленником вашей души, которую жажду познать, - пусть даже это означает вечную муку ожидания.