Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Феодора усмехнулась.
– Если бы я могла, друг мой…
Врач кивнул, проницательно глядя на нее.
– Ну а поскольку ты не можешь, - продолжил он, проведя рукой по голому, как кость, черепу, - следует предупредить супруга, чтобы был к тебе повнимательней. Детям нужна мать, которая способна улыбаться им, - иначе дети тоже хиреют, как тебе известно… И молоко может пропасть.
Он обернул ее голову повязкой и поставил на столик чашу, из которой сильно пахло мятой.
– Выпей это и полежи в постели. Лучше вздремнуть, - сказал врач.
Феодора
Феодора зажмурилась и разразилась слезами.
Она все-таки задремала – а когда проснулась, голова была гораздо яснее и бодрее. Взяв на руки Анастасию, которая уснула рядом с ней, мать села в постели и подумала о другой небожительнице, которая тоже влюбилась в нее, разрушая ее жизнь. Разумеется, Феофано следует уведомить обо всем… нет, конечно, не обо всем: но если Феодора скажет одно, царица домыслит и другое.
Феодора слабо улыбнулась. Остается надеяться, что Феофано не сочтет любовь другого мужчины такой же изменой, какой сочла бы любовь другой женщины. Хотя едва ли.
И, наверное, Феофано сейчас тоже в поместье – ей точно так же приходится скрываться; хотя она, должно быть, покидала имение в эти недели, ей пришлось начать прятаться гораздо раньше Феодоры.
Феодора позвала мужа и попросила пообедать с ней в спальне, на что он с радостью согласился. Она попросила у него дозволения навестить Метаксию – ему это меньше понравилось, но он тоже согласился, понимая, как жена нуждается в подруге.
Нет: этого даже он не понимал.
Ночью они спали рядом, но ничего больше не делали, только соприкасаясь ногами, - как будто ища друг в друге поддержки, которой не могли попросить словами.
========== Глава 56 ==========
Феофано дома не оказалось – Феодору так и полоснуло по сердцу, когда управитель Сотир, впустив ее в холодный дом с вежливыми поклонами, сказал, что госпожи нет.
– А где она? – спросила московитка. – Когда обещала вернуться?
– Госпожа уехала в гости к родственникам мужа, - ответил Сотир. – К братьям Аммониям, Валенту и Дионисию.
Ромей смотрел на Феодору с видом тонкого, но несомненного превосходства – и та разом вспомнила все, что она из себя представляет: пленница, рабыня под обманным именем… даже не жена своему мужу, по-настоящему… а Метаксия Калокир – настоящая родовитая гречанка, как бы ни назвалась!
– Ты можешь подождать хозяйку в доме, госпожа, - мягко предложил благородный старец Сотир. – Она предупреждала о тебе – сказала, что для тебя двери ее дома всегда открыты. Только не заходи в кабинет госпожи.
Феодора вспыхнула.
– Как ты смеешь!
Сотир тут же низко склонился, извиняясь; а Феодора подумала, какое это в самом деле было бы искушение. Но, конечно, она не предаст доверия Феофано.
Феодора вверила слугам своих лошадей и охрану – она прискакала верхом вместе с Теоклом и Леонидом,
А когда она уже разделась и стала намыливаться, стоя на мокром нагретом камне, внизу послышался шум – приближался вооруженный отряд. При звуке конского топота сердце Феодоры застучало, как боевой барабан. Все мысли покинули голову, как всегда при новой встрече с этой женщиной, – или приехала не она?..
Феодора ахнула и уже хотела натягивать одежду; но это и в самом деле оказалась Феофано, внизу раздался ее говор и громкий смех.
Феодора вздохнула с облегчением. Но она еще стояла в растерянности и великом смущении, прикрывшись полотенцем, когда хозяйка стремительным шагом вошла к ней в баню, смеясь и простирая руки: обнаженная Феодора тут же оказалась в крепких объятиях. Феофано расцеловала ее.
От нее пахло потом, своим и конским, вином… но главное – ею самой. Феофано была в темной шерстяной рубахе и штанах, прилипших к сильному телу: она, несомненно, только что скинула доспехи. На рубахе тоже были защитные металлические нашивки, и они лязгнули об пол, когда госпожа сорвала одежду и бросила.
– Какое блаженство! – крикнула Феофано; она стащила с себя и штаны и, оставшись в самой тонкой нижней рубашке, облилась водой с головой - как была, в исподнем.
– Ну, а ты чего ждешь? – звонко спросила она подругу, отфыркиваясь. – Присоединяйся ко мне!
– Я тебя такой еще не видела!
– сказала Феодора.
Феофано приосанилась.
– Можешь полюбоваться – разрешаю.
Она сорвала с себя все остальное, потом подмигнула и засмеялась. И Феодора позволила себе облегченно засмеяться в ответ - отбросить и заботы, и застенчивость. Подруги принялись с наслаждением мыться, а когда закончили, наконец прямым долгим взглядом посмотрели друг на друга.
Гостья любовалась хозяйкой, которая просто излучала гордую силу: особенно рядом с ней. Феодора представлялась себе сильной наедине с собою и с мужем – а рядом с Феофано она становилась нежным и робким созданием.
– Я никогда не устану на тебя глядеть, - сказала гостья наконец. Феофано засмеялась, пригладив ее мокрые волосы.
– Можешь и потрогать.
Феодора, замирая от собственной смелости, схватила царицу в объятия и крепко поцеловала; и тут же оказалась во власти сильных и знающих рук. Она и сама старалась не отставать, и их взаимная страсть все увеличивалась; изнемогая в этой борьбе, подруги делались все сильнее и счастливее.
Потом, набросив длинные легкие накидки, которые только завязывались на поясе, но не были сшиты по бокам, две союзницы пошли в спальню хозяйки, держась за руки, - обсохнуть и поговорить. Они помогли друг другу накраситься и причесаться, а потом сели на кровать, и Феодора сразу легла, опустив голову госпоже на колени. Ей было очень хорошо.