Стихотворения и поэмы

Рыльский Максим Фаддеевич

12. МОНМАРТР

В харчевне, нарочито старомодной, Где ветхое оружье и рисунки На темных стенах нас перенести В прошедшее стараются упорно, Где в желтых кружках подают вино И на тарелках — рыбу и креветок, Сидели мы в компании французов, Что после первой чарки стали петь, Ну точно так, как наши украинцы [59] . На край стола мне кто-то показал И произнес значительно и важно: «На этом самом месте в дни Коммуны Речь произнес известный Клемансо». «Тигр Клемансо!» Тогда он был не тигром, Лисицей хитрой: примирить хотел Монмартр с Версалем — жар огня и льдину, Честь и бесчестье, жертв и палачей… Но бог с ним, с этим тигром Клемансо! Ведь это здесь, на взгорье невысоком, Поставили орудья коммунары, Которые за правду трудовую И за отчизну вышли в смертный бой… Да, в самом деле стерегла их смерть! Сквозь горький дым и ресторанный шум Я вижу

их — и ни козел над входом [60] , Ни выставка рисунков, где пред нами В причудливом соседстве балерина С мадонною, — ничто не затемнит Их образов в сиянии терновом. 22 июля 1957 Киев

59

А. Довженко говорил, что один украинец — это соло, два хор, а три — это уже капелла.

60

Над входом в ресторан прибита голова козла.

13. ПАРИЖУ ИЗ КИЕВА

Снова Киев за туманом Синим — будто отчий дым… Я прошу Париж: платанам Передай поклон своим. Санкюлоты их сажали В год неповторимый тот, Что записан на скрижали: Девяносто третий год. Головы король лишился [61] , А платан живет в веках, И садовник утвердился В человеческих сердцах. Всё прекрасное не тлеет, Та великая пора Нашей памятью владеет, Как электроток с Днепра. Те старинные платаны Навсегда в душе у нас, Как березы Левитана, Как твои дубы, Тарас. 19 июля 1957 Киев

61

Король Людовик XVI гильотинирован в 1793 г.

387. САДЫ БОЛГАРИИ

Сады Болгарии — не только цвет, Не только плод, а след бессмертных лет, След, тяжкою проложенный борьбою, В какой растут отважные герои. Сады Болгарии — не только труд, А вольный люд, что вырвался из пут, То славный Плевен, Шипки высь святая, Славянской дружбы память золотая. Сады Болгарии — то гневный зов Болгарских и советских удальцов, То светлый день расплаты и отмщенья, Сентябрьский светлый День Освобожденья. Так пусть цветут Болгарии сады, И пусть волнами солнечной воды Жизнь наших братьев катится отныне В горах Родопов, в Розовой Долине! 1957

388. ГРУЗИЯ

О долах голубо-тенистых, О горных ледниках вдали, О косах девичьих смолистых, О винах — радости земли, О храмах, что под облаками Несут из древности привет, Где камень, дышащий веками, Глядит на юность наших лет, О Руставели, о тягучем Зазывном отзвуке зурны, О винограднике на круче, Как роспись замковой стены, Товарищи мои писали — Товарищ Лермонтов средь них — И путь-дорогу протоптали Для всех наследников своих. Затем и не спешу заране Сказать о чем-то новом я, Но сердцем рад, что Чиковани И Леонидзе мне друзья, Что не в потемках тесной сакли — В Крыму, немало лет назад, В ту пору молодой Ираклий [62] Стихи читал мне наугад, Что в дни, когда траву косили В родной днепровской стороне, Мой друг Сандро Шаншиашвили Пожал по-братски руку мне, Что, не пугаясь разворота И трепета орлиных крыл, Грузинской старины красоты Мне Гамсахурдия открыл, Что поздней ночью в ресторане, Где о любви смычок мечтал, Я с патриархом Дадиани О Заньковецкой вспоминал. 29 марта 1958 Москва

62

Ираклий Абашидзе.

389. ПАРТИИ

Родная Партия великого народа, Ты — знамя всех свобод в его стальных руках! Ты — яркая звезда в боях его, в трудах, Ты — солнце, что несет нам ясную погоду. Тот светоч, что зажжен нам ленинской рукой В глухой, недвижной тьме империи Российской, Нам освещает путь в походе к цели близкой, Трудящихся людей сплотил в единый строй. Когда захватчики грозою налетали, Огонь и смерть неся, и гибель для страны, — Твои лишь, Партия, бесстрашные сыны Одушевляли нас, на подвиг подымали. В дни мира строим мы каналы и мосты, Растим хлеба в полях и создаем заводы, И планы и размах твой шире год от года, На новые дела нас вдохновляешь ты. Ты — в каждом колосе на общих наших нивах, Ты — в шахтах, что несут нам солнце на-гора, Ты — в шелесте садов и в гомоне Днепра, Ты — нежность радуги в глазах детей счастливых. Ты — верный наш маяк! С пути нас не свернуть! Ты — наш великий вождь на суше и на море, Ты — вдохновенье книг, полей, лабораторий… Веди нас, Партия! Твой путь — победный путь! 8 июня 1958

390–391.

НА БРАТСКОЙ ЗЕМЛЕ

1. БЕЛОРУССКИМ ДРУЗЬЯМ

Для вас — над плёсом, на откосе, Любуясь блесками струи И в воду удочки забросив, Задумал я стихи свои. Как хорошо, что плещет Нарочь, Что Днепр звенит среди полей, Что слово милое «товарищ» Нам с каждым разом всё милей! И солнца свет, и дождь, и грозы, Народ приветливый вокруг, И над ручьем густые лозы, И в синей дымке дальний луг, И перезвон высоких сосен, И радость голубого дня, И небо — словно сняли с кросен Шелка тончайшего тканья, Рыбачья снасть на побережье, И стаи звонкие скворцов, И в сердце память Беловежи, Как вековой напев лесов… Так славься ж в слове украинском, Край гнездованья журавлей, Краса его столицы — Минска — И дружба честная людей! 22 июня 1958 Берег озера Нарочь (Молодечненская область)

2. ЯКУБ КОЛАС

С ним мало встреч могу я привести, Но отношу их к памятнейшим датам. Он другом был и верным и завзятым Тычины, Чиковани, Лахути. И добродушен, и суров почти Скупым в словах, а в помыслах богатым Он был. Меня назвал он как-то братом, И это слово — как звезда в пути. В последний раз к нему пришел я на дом, Чтоб старика обнять. «В село, что рядом, Он выбрался сегодня по грибы»,— Его невестка весело сказала… А дома злая весть меня догнала: Почил поэт народа и борьбы [63] . 8 июля 1958 Киев

63

Якуб Колас страстно любил собирать грибы и охотно угощал гостей грибами собственного сбора.

В последние годы жизни он тяжело болел, что особенно отразилось на его ногах, — он с трудом ходил. Когда мне во время последнего посещения его дома в Минске сказали, что поэт после продолжительного лечения в одном из известных санаториев почувствовал себя лучше и поехал даже по грибы, я очень этому обрадовался. Тем больнее было мне услышать, воротясь в Киев, о его смерти.

392–402. РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО

В конце июля — начале августа 1958 года автору довелось принять участие в 47-й сессии Межпарламентского союза в Рио-де-Жанейро. Как итог пребывания в столице Бразилии и появился этот цикл стихов.

1. «Крик незнакомых желтых птиц…»

Крик незнакомых желтых птиц, Дыханье океана,— Далёко от родных границ Всё призрачно и странно: Немыслимые краски дня, В извивах тротуары, И грифы [64] вместо воронья — На свалках санитары, Ночные молнии реклам, Скольженье лимузинов, Улыбки темнокожих дам, И дым, и дух бензина, Зимы тропической тепло, И пальмы, и лианы, Гранит, песок, бетон, стекло, Христос [65] и тень сутаны, Лохмотья страшной нищеты, Пропахшей терпким потом, И красноречье немоты В кафе за табльдотом… Но молодежь везде одна, Я это знаю твердо: Значки «За мир» на грудь она Прикалывает гордо! 23 июля 1958

64

Южноамериканские грифы — урубу.

65

На горе, возвышающейся над Рио-де-Жанейро, стоит огромная статуя Христа.

2. «Землисто-темный, одинокий…»

Землисто-темный, одинокий, В лохмотьях, в пестроте заплат, Нам, прилетевшим издалека, Ты улыбаешься, мулат. Приплелся в Рио-де-Жанейро Изголодавшийся батрак, Чтоб выстрадать свое крузейро [66] И подкрепиться кое-как. Усталый человек с лопатой, О чем ты думаешь, мулат? …Я знаю, из-под шляпы мятой Здесь на меня глядит мой брат. 23 июля 1958

66

Крузейро — денежная единица в Бразилии.

3. «Я сам себе приснился в чаще…»

I дебрь-пустиня неполита [67] .

Т. Г. Шевченко

Я сам себе приснился в чаще, Где звук безмолвия немей, В глуши, таинственно звучащей, Я шел под лязг гремучих змей. Как ни теснила сердце мука, Я шел, не отступая вспять, Чтоб сок молочный каучука У дерева немого взять. Кофейные сбирал я зерна, Леса сжигал, губил людей, Перехитрить судьбу упорно Хотел я твердостью своей, Изнемогал от ран в кочевьях, Глотал воды болотной муть, Зарубки делал на деревьях, Бесстрашный отмечая путь, Спал в шалашах и спозаранок Меж буйных трав я там вставал, Где острогрудых негритянок Плантатор белый растлевал. 23 июля 1958

67

И дебрь-пустыня не политая. — Ред.