Стихотворения и поэмы
Шрифт:
А если разобрать,— так уноси святыни.
Но кто же тут учен церковной их латыни?
Ведь даже не поймут, о чем толкует он,
Премудрых мниха два — Нил и Галактион.
Обоих вижу я: стоят в соседстве тесном,
Знамением себя лишь осеняют крестным.
Смешно и поглядеть на этаких святош.
Вниманием меня не дарит Дотерош,
Вдруг замешательство в толпе и перебранка.
Расталкивает всех, немало горд собой,
Антошка со своей оптической трубой.
Ее он укрепил на деревянны ножки.
Мальчишество резвится вкруг Антошки.
А между ними и Павлуцкий-господин.
"Позвольте поглядеть в трубу хоть миг один!"
— "Нет,— говорит Антон.— Для вас тут нету места.
А будет Венус зрить со мной моя невеста!"
И тянет он меня, проклятый, за рукав.
И говорит он мне, хитер, весьма лукав:
"Твой господин аббат забыл тебя, драгая!
Смотри в мою трубу!" Но я, его ругая,
Зардевшись от стыда, отшатываюсь вспять.
Тут, дерзкий, за рукав цепляется опять.
И вот, уже без сил, смущаясь и робея,
Как он меня просил, приблизилась к трубе я.
И, как Шапп Дотерош стоит среди господ,
Так малый телескоп наш окружил народ.
"Ты, ратманская дочь,— я слышу восклицанья,—
Получше различи планетное мерцанье!"
— "Уж ладно!" — говорю…
И в этот самый миг
Венера наплыла на Гелиоса лик.
Всем возвестил сие аббата голос звонок.
Вдруг замер весь народ. И лишь грудной ребенок
Заныл среди толпы у бабы на руках.
Я помню вал, людей и небо в облаках.
И закопченные мерцают тускло стекла.
На солнце я гляжу. Нет! Солнце не поблекло.
Что вижу я? Ничто! Лишь огненную мглу.
Ах! Словно чья-то тень проходит по стеклу.
Ах, черная! Ах, пламень вспыхнул красный!
Не девы ль силуэт вдруг вижу я неясный?
Конечно, Венус то!
"Антон,— шепчу,— Антон!
Взгляни!"
"Ты видишь?"
— "Вижу!"
— "Что?"
— "Каку-то красну блошку!"
Я оттолкнула прочь презренного Антошку.
"Дурак,— шепчу,— болван. Гляди в трубу один!"
Но тут припал к стеклу Павлуцкий-господин,
Он чмокает, пыхтит, он напирает задом.
"Что делать,— думаю,— с такой фигурой рядом?
Мне надобно уйти!" — И боком, кое-как
Тут пробиваюсь я через толпу зевак.
Виденья своего я необыкновенность
Навеки сохраню. Я лицезрела Венус!
*
Был вечер. Городской уж обезлюдел вал.
Аббат же как ушел, так дома не бывал.
Отец мне говорит: "В честь обсерваций оных
Сегодня будет бал в палатах во казенных,
И обещал прибыть туда часам к восьми
Сам губернатор наш с женой и дочерьми.
Профосиха туда пойдет в античной маске.
Там будет фейерверк, каки-то игры, пляски,
И гостя ты домой не жди, пожалуй, дочь,
Поскольку, пиршество продливши целу ночь,
Поедут допивать на архирейску дачу".
Тут спать пошел отец. Сижу я, чуть не плачу,—
Обидно всё же мне — свет до чего спесив,
Что гостя увезли, меня не пригласив.
Хотя, конечно, мой папаша не из знати,
А всё же ратманом он в нашем магистрате.
Хоть из городовых он родом казаков
[639]
,
Но обходителен довольно и толков,
Избранник от людей торговых и посадских.
Нуждаются в его услугах магистратских,
А коли пиршество — не пустят до дверей!
Я губернаторских не хуже дочерей!
Французскую я речь не меньше разумею,
И танцы я плясать не хуже их сумею…
Ах, вижу, в небесах взметнулся фейерверк.
Он, тысячами искр рассыпавшись, померк.