Стихотворения и поэмы

Тихонов Николай Семенович

199. «Никаких не желаю иллюзий взамен…»

Никаких не желаю иллюзий взамен: Будто ночь и полуночный час, И один прохожу я по улице Ренн На пустынный бульвар Монпарнас. Под ногами кирпичный и каменный лом, Спотыкаясь, блуждаю я здесь, И на небе, что залито черным стеклом, Ничего не могу я прочесть. «То ошибка! — я ночи кричу. — Ведь она Не в Помпее жила, это ложь. Так зачем этот мрак, не имеющий дна, Этот каменный, пепельный дождь? О, не дай же ей, ночь, погибать ни за что, Разомкнись и ее пожалей, Беспощадной светящейся лавы поток С

пикардийских вулканных полей». Май 1940

200. «Пусть серый шлак…»

Пусть серый шлак Перегорит в мученьях, Прольется вновь Металл — огня дитя, — Раз ты вошла Во всё столпотворенье Моих стихов, Их жизнью не шутя, — Возьми мой стих, Дымящиеся строки… Ковал, любя, Багровый их булат, Я сделал их В часы моей тревоги, Они тебя В тревоге защитят! 1939

ГОРЫ

1938–1940

Горы кавказские для меня священны…

М. Лермонтов

201. «Крутой тропою — не ленись…»

Крутой тропою — не ленись — К лесам таврарским подымись, Взгляни в открывшуюся высь — И ты увидишь наяву Не снившуюся синеву. Не позабыть, пока живу, Долин сванетских синеву. Перед такою синевой Я был когда-то сам не свой. Перед такою синевой Встань с непокрытой головой… 1940

202. «Я снова посетил Донгузорун…»

Я снова посетил Донгузорун, Где лед светил в реки седой бурун. Остры, свежи висели вкруг снега, Я видел: жизнь моя опять строга, И я опять порадовался ей, Что можно спать в траве между камней, И ставить ногу в пенистый поток, И знать тревогу каменных берлог. В глуши угрюмой, лежа у костра, Перебирать все думы до утра. И на заре, поднявшись на локте, Увидеть мир, где все цвета не те… 1939

203. ЭЛЬБРУС С БЕЧАСЫНА

…Намеченный смело Над зыбью полей Светящимся мелом По аспидной мгле… Вычерчивал мастер Во весь небосклон Его, как на части Разбившийся сон. Чертил он и правил Снега, как рассказ, И гору поставил И вывел на нас. И падал кусками И сыпался мел, Но гору на память Он кончить сумел! 1940

204. ВЕРХНИЙ ХУЛАМ

Как будто затяжным прыжком Лечу и дух мне захватило, И тянет вниз пространства сила На камни, вставшие кругом. Над темным кратером безмерным, В зеленом трепете неверном — Гранит со снегом пополам — Вечерний высится Хулам. Над скал воинственными лбами Туманов белых вьется прядь, Ожесточись, как этот камень,— Что можешь сердцем ты сказать? Пока горят лучи скупые, Запоминай, окаменев, Природы игрища слепые — Преображенный в камни гнев! 1940

205. РУЧЕЙ

В день позднего лета, Жуя алычу, Мы

возле Душета Шли вверх по ручью. Он, розовой, красной Водой шелестя, Резвился, прекрасный, Предгорий дитя. Бежал он прилежно И маленьким ртом Рассказывал нежно О самом простом. Весь полон спокойным И детским огнем… …Душетская бойня Стояла на нем. 1940

206. «Горных рек нескончаемый гул…»

Горных рек нескончаемый гул, Пред которым я вечно в долгу. Он в крови моей, в сердце моем, С этим гулом мы вместе умрем. Голубая вода Теберды, Знал я реки, что были горды, Их надменный и грозный язык Я читать с увлеченьем привык. Знал я тихие воды, что шли, Как спокойные думы земли. Стал теперь я и прост и жесток: Я люблю безыменный поток. С ледяной он сбегает коры Безызвестной высокой горы. Он ворчать свои мысли привык; То седеет он, точно старик, То в его молодые глаза, Удивляясь, глядится гроза. И пастух на его берегах Запевает о прошлых веках. И поет, проходя, пешеход Про бессмертный советский народ. И поет альпинист молодой О вершинах, склонясь над водой. И поет про девичьи сны Ему девушка горной страны. И потоку великая честь — Через жизнь эти песни пронесть. 1940

207. «Женщина в дверях стояла…»

Женщина в дверях стояла, В закате с головы до ног, И пряжу черную мотала На черный свой челнок. Рука блеснет и снова ляжет, Темнея у виска, Мотала жизнь мою, как пряжу, Горянки той рука. И бык, с травой во рту шагая, Шел снизу в этот дом, Увидел красные рога я Под черным челноком. Заката уголь предпоследний, Весь раскален, дрожал, Между рогов аул соседний Весь целиком лежал. И сизый пар, всползая кручей, Домов лизал бока, И не было оправы лучше Косых рогов быка. Но дунет ветер, леденея, И кончится челнок, Мелькнет последний взмах, чернея, Последний шерсти клок… Вот торжество неодолимых Простых высот, А песни — что? Их тонким дымом В ущелье унесет. 1940

208. ГУНИБ

Здесь ночи зыбкие печальны, Совсем другой луны овал, Орлы, как пьяницы, кричали, Под нами падая в провал. И взмах времен глухих и дерзких Был к нашим окнам донесен, Перед лицом высот Кегерских Гулял аварский патефон. Тревогу смутную глушили И дружбой клялись мы навек, Как будто все мы в путь спешили, Как будто ехали в набег. Из пропасти, как из колодца, Реки холодной голос шел: «Не всем вернуться вам придется, Не всем вам будет хорошо…» А мы смеялись и болтали И женщинам передавали Через окно в кремнистый сад, Огромной ночью окруженный, Стаканы с тьмой завороженной, Где искры хитрые кипят. 1940