Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– Белокожий?
– спросила Хиш Тулла обманчиво спокойным тоном.
Венес Тюрейд фыркнул и потянулся за кувшином вина.
Пожимая плечами, Ванут отвел глаза.
– По крайней мере он неуязвим для благословения Матери. Да, можно заподозрить и самого Аномандера, у него белые волосы. Лишь третий, младший из братьев остался внешне чистым.
– Брови его поднялись.
– И что мы можем заключить?
Повисло молчание. Наконец Баэск завозился в кресле.
– Вопрос остается. Мы собираемся защищать Харкенас и все, чем дорожим, или мы сдаемся Урусандеру, Хунну Раалу
– Слишком просто, - мурлыкнул Ванут.
– Есть и другой выбор.
– О?
– Верно, Баэск, и вы можете горячо его одобрить, ведь у вас двое сыновей с неясным будущим. У нас есть возможность... потянуть время. Как скоро алчные солдаты начнут драться меж собой? Как скоро заключенные союзы породят кровную вражду? Да, скоро ли Хунн Раал потребует возрождения славного Дома Иссгин?
– Он резко встал и обратился к Хиш Тулле: - Не поймите неправильно, многоуважаемая хозяйка. Я тоже полагаю, что мы должны собрать домовых клинков в день битвы и защитить Харкенас, если будет необходимо. Я лишь предлагаю распределить ресурсы. Установить место, в котором войска соберутся вновь, пополнят припасы и начнут кампанию более долгую и хитрую.
– Отдать второй трон, - сказала Эгис, - только чтобы подточить его шаткие ножки.
Ванут Дегалла пожал плечами.
– Урусандер ждет от битвы решения всех вопросов. Я предлагаю, если дело дойдет до этого, сделать последующий "мир" кровавым.
Вставшая в тени между двух фонарей Сакуль Анкаду видела, как лицо леди Хиш покрывает пепел смертельного ужаса. Ванут безжалостно продолжал: - Какой-то Дом здесь отказывается от присутствия на битве?
Никто не отозвался.
– Все ли пошлют домовых клинков в бой?
– спросил Дретденан, тусклые глаза сфокусировались на Вануте, словно пытаясь проникнуть за безмятежное выражение его лица.
– Склонен считать, что сейчас молчание не равно ответу.
Тревок спросил: - Кто будет командовать Домом Пурейк - домовыми клинками самой Матери Тьмы?
– Это важно?
– взвился Ванут.
– По традиции каждый командует своими, верно? Что до места битвы, низина Тарн дает мало возможностей для хитрых тактик. Нет, битва будет прямой.
– Лорд Аномандер примет командование, - сказала Хиш Тулла.
– По благословению Матери?
– спросила Манелле.
– Она никого не благословит.
– Как и предложенный брак, - прорычал Хедег Младший.
– Отложим эту тему в сторону, - предложил Ванут Дегалла.
– Она не имеет влияния на саму битву - вы не согласны, Хиш Тулла? Если командовать будет Аномандер, он будет драться.
– Разумеется, - воскликнула леди Хиш. Губы ее были странно бледными.
– Вы посеяли смуту, Ванут, - нахмурилась леди Эгис.
– Только чтобы отмести всё прочь?
Снова садясь и наливая вина, Ванут вздохнул и отозвался: - Нужно было... проветрить все места разногласий.
Сакуль заметила внезапную гримасу леди Манелле, вспышку нескрываемой ярости к Дегалле.
"Никто здесь не назовет соседа другом.
Они будут
Удивляться ли, что Мать Тьма не благословляет их?"
Она и забыла про кубок в руке, выпив лишь сейчас. Почти все за столом пили с той же жадностью. "Решение принято. Не консенсус, даже не иллюзия оного. Вот как играет этот народ". Охотничий пес сел у ноги, положив морду на пол.
"Я мечтаю о магии своих рук. Мечтаю вычистить весь мир.
Паразиты расплодились и ох, как приятно было бы видеть их гибель. Ни уголка для укрытия, ни одной глубокой норы".
Допив, она оперлась о стену и позволила глазам зарыться. Вообразила сияние какого-то неведомого, но вечно зовущего дня. А у ног спал злобный пес.
– Я отправлюсь в любимую комнату, - сказала Сендалат Друкорлат, и глаза ее странно сияли в темноте кареты.
– В башне, самой высокой башне цитадели.
Стискивая в руках тяжелое дитя, Вренек кивнул сидевшей напротив женщине и улыбнулся. Сломленные взрослые часто ведут себя подобно детям; он мог только гадать, что же ломается в их головах. Бежать в детство означает искать в прошлом что-то простое, хотя лично, будучи еще ребенком, не находил в жизни никакой простоты.
– Я знала однорукого мужчину, - продолжала Сендалат.
– Он оставлял мне камешки в условленном месте. Оставлял камешки, как оставил мальчика. Ты ведь знаешь его, Вренек. Его назвали Орфанталь. Я отослала его с выдуманной историей, чтобы никто не знал. Да мало это принесло пользы. Вот чем мужчины занимаются с женщинами в густой траве.
Сидевшая около Вренека хронист Сорка кашлянула и потянулась за трубкой.
– Воспоминания, кои лучше держать при себе, миледи, в такой компании.
– Она начала набивать чашу трубки прессованным ржавым листом.
Снаружи в качающуюся, накренившуюся карету неслось тяжелое дыхание - домовые клинки налегали плечами на колеса, толкая повозку сквозь смешанный с глиной снег. Боевые кони бесились в плохо прилаженных ярмах, и все споры прошлой ночи, когда волов забили на мясо, вспомнились Вренеку. Мастер-конюший бранил упрямых скакунов, но в голосе его слышались слезы.
– Она назвала меня ребенком, когда я родила Орфанталя, - сказала Сендалат Сорке.
– У ребенка уже ребенок.
– Тем не менее.
– Полетели искры, дым просочился, расцвел и улетел в щель окна.
– Капитан Айвис раздел меня.
Сорка закашлялась.
– Извините?
Вренек поглядел в личико девочки, так сладко сопящей в меховой пеленке. Так мало времени прошло, так редко мать давала ей титьку, чтобы успокоить голод, но Корлат стала вдвое тяжелее - или так говорит лекарь Прок. Она снова спала, лицо черней чернил, волосы уже длинные и густые.