Сто тысяч миль

Sabrielle

Проклятье. Проклятье!

Накричать? Прогнать? За что? Сама полезла обниматься. Сама напросилась. Сама охотно ответила на… Боги! И после всего так и стояла, не смогла даже сдвинуться с места и хоть что-то сказать! Его ладонь своим теплом жгла талию, а я даже её не стряхнула. Совсем потеряла совесть. Разве вытворила бы такое в трезвом уме? Нет? Да, если вспомнить помешательство всех последних дней?

Пульс заглушал в голове мысли. В повисшем напряжении стало трудно дышать. Что? Что всё-таки было делать?

— Кларк… — начал было Беллами, но осёкся, потому что я всё же осмелилась на него взглянуть.

Сердце

снова словно сделало кульбит, когда я увидела его лицо так близко. Тело одеревенело. От нехватки воздуха запекло в лёгких. Да. Химия меня перехимичила. Эту цепную реакцию уже было не остановить. Никак. Ничем. Чувства и противоречия множились быстрее нейтронов урана в детонирующей бомбе — и всё взорвалось. Уничтожающая ударная волна разнесла в щепки всё моё здравомыслие. Оно могло бы сейчас кричать, чтобы я немедленно всё это прекратила, оттолкнула, сказала уйти и больше не искала встречи. Но его испарило без остатка.

— Прости, — шепнул Беллами, наконец, продолжая. — Ты сейчас должна разозлиться и послать меня к чёрту, тогда я снова скажу, что это больше не повторится, и уйду.

— Да, — согласилась я с идеальным планом отступления, о котором уже успела подумать. От которого отказалась, решив перестать играть в глупый спектакль, в котором я только жертва.

Сначала я попробовала вино. Теперь я по-настоящему попробовала поцелуй того, от чьих даже случайных прикосновений невольно подгибались колени. Неправильно. Но так хотелось. Решила ведь, что сегодня не стану думать. Позволю себе просто жить.

— Я совсем не хочу тебя отпускать, пусть я должен.

— Хорошо, — хрипло выдохнула я, сама не зная, что именно во всём этом было хорошего.

Это была катастрофа, ведь его глаза снова сияли этим взглядом, от которого пересыхало в горле, тем взглядом, что притягивал к себе беспощадной гравитацией. Надо было уходить, заканчивать, прекращать! Но отстраниться не получалось, не тогда, когда его пальцы невесомо бежали вверх к лопаткам вдоль позвоночника. Голос отказывался повиноваться.

Он обхватил моё лицо руками, проводя пальцами вдоль подбородка. Почти касаясь носом моего носа, едва слышно сказал:

— Боги, какая же ты красивая.

Всё внутри словно бы свернулось в тугой ком, распирая рёбра. Я провела рукой по его груди, ощутив под ладонью неровный сбитый ритм его сердца. Моё тоже застучало в ответ — и мы снова сплелись в поцелуе. Казалось, всё вокруг померкло и перестало существовать. Тело почти выгнулось от желания, которое я прежде никогда не испытывала. Внизу живота завязался тугой тянущий узел, и я задыхалась, позволила своим пальцам проскользить по его крепким плечам, зарыться в кучерявую шевелюру, запутаться в ней, как представляла. Дыхание снова перехватило, и я, следуя наитию, слегка приоткрыла рот. Позволила ему вести, не просто перебирать губы губами, касаться их иначе — захватывая, оттягивая, отпуская, нежно, влажно, чувственно. Внутри всё превратилось в сплошную пульсацию. Я не знала, как это бывает. Что так вообще бывает. Так странно, тягуче, пьяняще. Но он и не ждал, что я буду знать. Позволил почувствовать, распробовать, окунуться в это безумие, как я и хотела.

Сколько прошло времени? Я не знала. Отстранившись, зажмурившись, прятала лицо у него на груди, пока стихали звуки празднеств.

Город постепенно засыпал. Объятия совсем убаюкали и меня. Жуткая усталость всех последних недель навалилась плитой, свинцом налила конечности и веки. От накатывающей дрёмы в голове всё померкло. Мне просто хотелось, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то держал меня вот так ещё немного, хотя бы чуть-чуть. В его руках было так спокойно, тепло, я могла повиснуть на них и не ждать ниоткуда подвоха, точно зная, что он не позволит мне упасть. Ни одиночества, ни страха.

— Пойдём, — сказал тихо Беллами. — Ты совсем устала.

Я, кажется, выдохнула в ответ что-то бессвязное. Совсем больше не соображала. Он легко подхватил меня и шагнул в спальню с террасы, осторожно уложил меня на постель. Из кокона уютной дрёмы вдруг выдернул внезапный холод. Уходил? Он уходил? Значит, на его место должны были вернуться всё те же изматывающие воспоминания. Такие чёткие. Фотографические. Точные до жути. Я не хотела. Совсем. Так от них устала. Так от всего устала, что снова хотелось заплакать. Странная. Чужая. Везде неправильная. Теперь — окончательно.

— Нет, — растеряв остатки мозгов, я коснулась его руки. Сонно запротестовала: — Не уходи. Останься.

— Что? — услышала удивлённый тихий шёпот.

— Кошмары. Я не хочу. Пожалуйста. Хотя бы сегодня.

— Хорошо, — тихо ответил он. Сел рядом. Провёл по моим растрепавшимся волосам, подоткнул покрывало. — Их не будет. Обещаю. Спи.

Лёг рядом. Остался. Я уткнулась носом в его тёплое плечо. Провалилась в сон. С кем ещё могла чувствовать себя безопаснее, чем с тем, кто вытащил меня из этих кошмаров наяву?

Впервые за много недель их правда не было.

========== Глава 19. Беллами ==========

Я знал, что на утро с лихвой расплачусь за каждое мгновение прошлого вечера, но всё равно не нашёл в себе сил уйти до того, как она проснётся. Не хотел недомолвок. Не желал быть трусом, который бы молча сбежал. Если она собиралась злиться, то пусть бы высказала всё сразу, в лицо. Но я отчего-то глупо надеялся на другое. Хотя бы на то, что она позволит мне пригласить её на пару свиданий.

В то, что вчера всё случилось в реальности, а не во сне, не верилось до сих пор. Теперь я знал, каково целовать её по-настоящему, когда она тоже этого хотела.

Теперь я знал, что с этим больше ничто не сможет сравниться.

Небесная во сне повернулась на бок, устроила голову у меня на плече. Ладошку положила на грудь, и я надеялся, что её не разбудит мой лихорадочный пульс. Боги. Даже твари и разбойники в пустошах не были способны заставить сердце так биться. А её пробуждения я взволнованно ждал со смесью страха и предвкушения.

Её лицо было теперь так близко. Почти как вчера. Стоило только голову наклонить, и можно было рассмотреть каждую деталь. Или коснуться губами. Дорожкой из поцелуев прочертить линию от виска до изящной шеи. А если бы ещё стянуть лямку сарафана с плеча, провести губами вдоль ключиц, а потом поддеть пуговицы… дотронуться до бедра, открытого разрезом сбившейся во сне юбки, проскользить по нему выше, наслаждаясь нежностью кожи… Ох. От одной только краткой мысли мозги совсем помутились. О таком не стоило даже начинать думать. Не стоило забегать вперёд, пусть искушение было огромно.