Сто тысяч миль
Шрифт:
— А я не с тобой еду, а с Линкольном.
— Чего? Он совсем из ума выжил?
— У меня к нему тот же вопрос, — послышался за спиной строгий голос матушки. Пока мы с Тави обернулась, она прошла между нашими напряжёнными фигурами и уселась на диван, неодобрительно покачивая головой. — Когда же ты уже наиграешься в войну, Октавия? Я уже поняла, что с твои братом ругаться бесполезно, но ты? Может, хотя бы ты уже повзрослеешь и перестанешь?
Сестра нервно передёрнула плечами, всем своим видом выражая недовольство. От её беззаботного настроя не осталось и следа.
— Повзрослею? Я
— Темпераментом вся в отца, — вздохнула матушка, неодобрительно цокнув. — А все мы знаем, куда он его завёл. В могилу. Давно знала. Военный Совет — проклятое племя.
— И не говори, — согласился я.
— Ты — вообще отдельный разговор, — она сурово глянула на меня. — Мало кто доставляет матерям столько головной боли, как вы двое мне! Чем вам не угодил другой миллион профессий? А? Почему именно эта?
— Кто уже успел расстроить тебя с утра? — спросил я, не понимая этого внезапного напора.
— Ты постоянно рискуешь жизнью. И ты ценен для Клана в среднем больше, чем остальные. Сам знаешь почему. Потому что у меня есть внучка! Как думаешь, что именно в этом всём расстраивает меня больше всего? Ты не только мой сын, у тебя есть долг перед обществом!
— Не только этот долг. Много других тоже, — напомнил я, спиной приваливаясь к стене и скрещивая руки на груди. — Ещё есть долг защищать всех наших людей. Не уходи от темы. Что случилось?
— Сплетни. Слухи. Злые языки случились. Не знаю, что думают у вас в Военном Совете, но среди нашего Совета украдкой поговаривают, что ты всерьёз нацелился на место Густуса. Слишком уж у тебя инициативный подход к вопросу. И ты даже не представляешь, насколько сильно мне это не нравится. Густус плохо закончил. Как и большинство его предшественников.
— Думаю, мы с тобой оба прекрасно знаем, откуда идут беспочвенные домыслы. От Аньи. Она давно уже меня обхаживала. Только на кой ей всё это?
— Разумеется, затем, чтобы слухи стали правдой. Тем более твоё желание всех спасти с наименьшими потерями как раз вписывается в портрет всеобщего героя.
— У нас больше сотни командиров, и вряд ли хоть кто-то из них не хочет всех спасти. Чем я такой особенный?
— Неужели совсем никаких идей? — она глянула на меня, приподняв брови, и ждала хоть каких-то предположений. Но я пожал плечами, не желая выдвигать гипотезы. — Своей дружбой с Небесными, конечно. Ты рискуешь собой и помогаешь им, как только можешь. Они доверяют тебе, а та Небесная девочка… Это видно далеко не всем, но, надеюсь, ты понимаешь, что эту твою слабость можно использовать? Анья сможет влиять на любые решения, и для этого будет прекрасный инструмент.
— Но зачем так сложно? Почему бы сразу не продвинуть кого-то послушного?
— Тот, кто будет безропотно подчиняться, будет либо слишком туп, либо слишком хитёр. По очевидным причинам оба варианта нашу главу не устраивают. Да и ваш Совет далеко не сборище идиотов, неужели они согласятся на бесхребетного тупицу?
Не зная,
— Поэтому я хотела сказать, что тебе стоит перестать так впрягаться за Небесных. Это слишком заметно, Беллами. Хватит дружить с ними больше, чем того требуют интересы нашего Клана. Я ничего не имею против них лично, но всё это чревато куда более серьёзными последствиями.
А что было не чревато последствиями, хотелось спросить мне. Сидеть, ничего не делать и просто ждать — тоже было. Но на эту софистику совсем не осталось времени, нужно было столько ещё проверить. Потому я кратко спросил:
— Ты знаешь, что Анья задумала насчёт них?
— Я бы предупредила тебя, если бы знала. Но знаю одно. Наш народ вряд ли сразу примет их за своих так легко, как ты. Так что при случае у неё будет их поддержка. Далеко не всем нравится привилегированное положение матерей. Есть много обиженных, считающих это дискриминацией. Сам знаешь, «Второй Рассвет» тоже не на пустом месте появился. И чтобы эти настроения в нашем городе не стали чем-то большим под давлением Коалиции, внимание Анья явно сместит на чужаков. Заявит, что они требуют привилегий или что они опасны или… Да что угодно. Неважно.
— Но ведь они не станут требовать для себя никаких особых условий. И они уже помогли куда больше, чем принесли вреда, — нахмурился я.
— Возможно, но, думаешь, кому-то есть дело до правды? Слово матерей против слова чужаков — каковы твои ставки? Тем более, все думают, что Небесные тут же нас бросят, как только у них появится другое безопасное местечко. Такие слухи я тоже слышала. Так что подумай обо всём этом на досуге. А в перерывах между своими планами хотя бы раз навести Эхо. Это будет куда больше, чем я могу мечтать.
— Но я же позавчера… — начал я в своё оправдание, но от сурового взгляда сдался: — Хорошо.
Если проведать дочку я заходил каждый раз, как у меня появлялось немного времени, то к своей уже бывшей девушке я заглядывал намного реже. Не хотел в очередной раз придумывать отговорку, почему ей всё ещё нужно было жить где-то вне моего дома, когда я вернулся. И почему мы вообще перестали общаться. В ответ на резонный вопрос о том, что со мной происходило, я просто не смог ответить искренне. Её опекал теперь Совет матерей и Анья лично, и они бы не медлили доставить мне проблем и за это. За то, что расстроил не просто девушку, а будущую мать. Я не желал позволять кому угодно лезть в свою жизнь. Да и с недавних пор вообще свихнулся и не хотел видеть в своём доме решительно никого, кроме одной проблемной барышни, с которой мне по всем разумным причинам не следовало даже дружить. Так говорила матушка. К её вящему сожалению, это была далеко не первая её просьба, которую я собирался проигнорировать.