Сто тысяч миль
Шрифт:
Когда мы всё-таки пришли ко мне, я неловко замерла на пороге. Осознала, что это странное прощание тянулось уже неприлично долго после десятка неловких, ничего не значащих фраз. Я давно должна была сказать «спокойной ночи» и закрыть дверь с другой стороны. Вместо того, чтобы так и сделать, вдруг решила отчего-то оправдаться. Начала говорить какую-то чушь, что медлила, потому что немного боялась. Опасалась, не затаился ли кто там в темноте. Например, ищейки «Второго Рассвета». Они же вполне могли поджидать где-то в комнате? На балконе? На миг эта перспектива показалась вполне
В комнатах, разумеется, было пусто. На террасе тоже никого не оказалось. Зато отсюда ещё виднелись далёкие цветные огоньки празднества. Доносилось эхо танцевальных мелодий. На небе сияли звёзды, самые яркие в конце лета. Мы стояли под ними, и я улыбнулась почти виновато, сама не понимая, чем вообще думала. И думала ли вообще.
— Извини, это было правда глупо, я…
— После всего, что случилось, это как угодно, но не глупо, — мягко возразил он. — Скорее, даже очень благоразумно. Не волнуйся. Всё хорошо. В таких делах осторожность никогда не бывает лишней.
Я кивнула с облегчением. Было бы совершенно честно поднять на смех этот комок нервов и смущения, в который я превратилась, но Беллами даже не попытался. Благодарность расползлась под кожей приятным теплом. Оно принесло с собой лёгкость. Или всё дело было в вине?
— Как тебе, понравился праздник? — глянув в небо, спросил он.
— Судя по тому, как мне сейчас хорошо, утром будет просто кошмар, — ответила я раньше, чем успела подумать. И после даже не устыдилась, хотя, наверное, стоило.
Беллами едва заметно улыбнулся от моей внезапной откровенности.
— Ага. Наверное, не стоило мне говорить Тави, что вы уже закончили с работой. Я мог бы и догадаться, как именно она решит тебя развлекать.
— Не знаю, — пожала плечами я. Не хотела больше подбирать слова. Смелость быть честной ощущалась так дурманяще приятно. — Силой меня никуда не тащили. Я бы не пошла, если бы не хотела. Просто… почему нет? Чёрт знает, что будет завтра, верно? Так что я ни о чём не жалею.
— Что-то мне подсказывает, что утром ты передумаешь, — усмехнулся он, поворачиваясь ко мне.
— А сейчас я вообще не хочу думать, что будет утром, — покачала головой я и посмотрела в его глаза.
Я ошибалась, когда сравнивала что-то с его взглядом. Так на меня ещё никогда никто не смотрел. Так всеобъемлюще, будто весь мир собрался здесь. В одной точке. Во мне. От этого стало жарко, волнительно и немного страшно. Страшно, что не хотелось это прекращать. Он аккуратным жестом убрал мне за ухо прядь волос. Положил руку на плечо, затем скользнул ею вниз по моей. До самой кисти по неприкрытой тканью коже. Дыхание сбилось.
— Мне, наверное, пора.
— Наверное.
— Тогда пойду. Спасибо за вечер. Спокойной ночи.
— И тебе.
Он было сделал шаг назад, но я схватила его за предплечье раньше, чем успела подумать. Беллами застыл, пока я обескураженно смотрела на свою руку. Тут же разжала пальцы. Неловко опустила взгляд.
Я не знала, что сказать. Извини? Ошибка? Я случайно? Сердце отбивало в висках неровный ритм. Бред-бред-бред. Беллами тоже ничего не говорил. Но и не шевелился. Просто стоял рядом. Смотрел, наверное. Молча. Я была за это ему благодарна, ведь если бы он сейчас просто ушёл или — того хуже — что-нибудь спросил, я бы просто по-детски расплакалась. Противоречивых чувств стало слишком много.
Я всё-таки подняла глаза, так и не придумав, что делать или говорить. Оказалось, он и правда смотрел. Всё также. Как будто не мог перестать.
— Кларк, что ты… — наконец, прозвучало от него едва слышное.
Нечестно было быть таким красивым, нечестно было заставлять моё сердце сбиваться с ритма, а ещё говорить так, произносить слова таким тоном, бархатистым, с хрипотцой, что все волоски на теле становились дыбом. Кто из нас шагнул вперёд? Кто потянулся? Мы стояли так близко. Голова закружилась.
Вот теперь-то точно нужно было одуматься. Уйти. Ему. Мне.
Я не смогла. Вместо этого — сошла с ума. В самом деле чокнулась. Скользнув ладонью по его плечу вверх, я обвила рукой его шею. Подалась вперёд, почти чувствуя кожей горячее дыхание. Не осмелилась сократить последние пару дюймов. Так и застыла на полпути. Мы замерли. Смотрели глаза в глаза.
Было уже слишком поздно думать о том, что было правильно, когда я уже зашла так далеко. Всё равно будет мучительно стыдно. Какая разница, за что именно?
Его руки обхватили мою талию, притягивая ещё ближе, совсем вплотную. Весь мир закрутился. Я потянулась ближе, зажмурилась, слегка приоткрыла губы — и в следующий миг он стал моим воздухом, когда коснулся их. В ушах зашумело, ослабли колени, внутри запекло от внезапного жара. Неужели можно было столько всего чувствовать от простого поцелуя? Так ярко, сладко, невероятно. Будто летишь с огромной высоты вниз и задыхаешься от восторга одновременно. Я робко двинула губами навстречу. Он встретил мой ответ почти жадно, так, будто ждал этого безумно долго и, наконец, дождался. Всё внутри задрожало в ответ этой едва сдерживаемой нетерпеливости, она не пугала, напротив, от неё заискрило каждое нервное окончание. Его пальцы нырнули в мои распущенные волосы, притянули голову ближе, я дышала его дыханием, и воздуха всё равно не хватало.
Я едва успела распробовать всё это, как Беллами вдруг отстранился. Дышал тяжело и рвано, будто после долгого бега. Я тоже. Потому что начала осознавать, что именно только что случилось, когда коснулась кончиками пальцев своих влажных разгорячённых губ.
— Чёрт, — прошептал он, — я не должен был… Ты ведь… ты пьяна. Ты не в себе.
Я застыла, не смея шевелиться. Это было чистой правдой. Я была не в себе. Я… Что я натворила?
Что делать? Бежать? Куда? Прочь? В ночь улиц? Прятаться в спальне? Закрыться в ванной, где пришлось бы взглянуть в зеркало на свои лихорадочно блестящие глаза и припухшие от поцелуя губы?