"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Ковалев подумал секунду: надо быть идиотом, чтобы лезть в разборки пьяных подростков. Их было не меньше десяти человек. Бежать за милицией? А тут еще и Влада, разглядев, что происходит, зашептала на всю улицу:
– Пошли скорее отсюда!
Ковалев снял сумку с плеча и протянул ей.
– Подержи-ка…
– Серый, ты сбрендил? Быстро пошли! – Она вцепилась ему в рукав.
– Это мальчик из санатория…
– И что теперь?
– Я ему кое-что должен. Стой здесь.
Надо вычислить вожака. Вывести его из строя – и стаи уже не будет.
Стая повернулась в его сторону разом, не сговариваясь, – звериным чутьем учуяв опасность. И вожак сразу стал заметен – не самый высокий и сильный, но, пожалуй, самый наглый. Он шагнул вперед непроизвольно, когда остальные попятились.
Ковалев не остановился – нельзя останавливаться.
– Дядь, тебе чего? – спросил вожак, меряя Ковалева взглядом и выкатывая грудь колесом. Селиванов всхлипывал у стенки, согнувшись и прикрыв разбитое лицо руками.
Ковалев не стал отвечать – с ходу врезал вожаку снизу в подбородок, вложив в удар, пожалуй, чуть больше силы, чем требовалось… Пацан не просто рухнул навзничь, а еще и проехался по асфальту. И не вставал… Но расчет оказался верным – остальные подались назад, переглядываясь; Ковалев ухватил одного из них за воротник, и тот заверещал в панике:
– Дяденька, не бейте, я больше не буду!
Это стало сигналом к отступлению для остальных – разбегались они как мелюзга от дворника с метлой. Старшему вряд ли было больше шестнадцати, и ростом ни один из них до Ковалева не дотягивал, не говоря о весовой категории… Он выругался про себя: надо же, победитель детей! Можно было обойтись без мордобоя, словами.
Ковалев нагнулся к вожаку, растянувшемуся на асфальте, – тот лежал неподвижно, закрыв глаза. И Ковалев уже хотел присесть на корточки рядом, пощупать пульс, как боковым зрением уловил еле заметное движение правой руки – гаденыш успел вытащить ножик и теперь удобней перехватил его рукоятку.
– Хитрый? – хмыкнул Ковалев и выпрямился.
– Сссука, я тебя еще достану! – прошипел тот сквозь зубы, щуря злые глаза, но, несмотря на патетику угрозы, встать не попытался.
– Сперва команду посмелее подбери, – посоветовал Ковалев и повернулся к Селиванову. – Поехали отсюда быстро.
Тот вытер нос рукавом, безнадежно испортив светлую куртку широкой кровавой полосой.
Пришлось отвезти его в санаторий, а до дома идти пешком, – смешно ехать на такси в объезд, по шоссе, если идти всего десять минут (Влада назвала Ковалева скупердяем). Спасибо Селиванов так и не сказал, но неблагодарным не выглядел. Ковалев не очень-то его расспрашивал, считая подростковые разборки не своим делом.
Такси укатило в темноту, Ковалев поправил ремень сумки на плече и огляделся – не знал, как идти к мосту в обход санатория.
– Вы же Зое не скажете, что я в райцентре был? – с вызовом спросил Селиванов.
– Не скажу. А вот что ты ей про разбитую рожу скажешь?
– Скажу, что с Ивлевым подрался, –
– Ну-ну… – проворчал Ковалев.
Селиванов направился к воротам санатория, но остановился вдруг и оглянулся.
– Вы на дядю Федю – спасателя похожи… Он тоже всегда был за нас.
Наверное, эти слова следовало посчитать лестными…
Тропинка на мост шла вдоль ограды, с асфальта ее было видно хорошо, но стоило немного отойти от фонарей, и темнота вокруг показалась непроглядной. Влада вцепилась Ковалеву в локоть и время от времени спотыкалась о корни под ногами.
– Серый, ты очень крутой, я всегда это знала… – бормотала она себе под нос. – Но я вообще ничего здесь не вижу. Тебе не страшно?
– Чего я, по-твоему, должен бояться?
– Ну… волков. – Она прыснула.
– И медведей.
– Да, и медведей! Это же дикие места! Здесь наверняка есть и волки, и медведи.
– В пятидесяти метрах отсюда – железная дорога. А сзади – шоссе.
– Какое счастье, что я надела кроссовки, а не сапоги на каблуках, – вздохнула Влада, снова споткнувшись. – А что ты должен этому мальчику?
– Он научил нашу дочь есть молочный суп и манную кашу.
– А, так это тот самый взрослый мальчик, с которым вы ели манную кашу наперегонки?
– Ну, примерно так…
Впереди показался просвет – и снова, несмотря на присутствие Влады, сердце стукнуло тяжело и глухо, и дыхание перехватило будто от ветра. Ковалеву казалось, что Влада догадается и начнет ревновать, он ощущал неловкость перед ней, будто в самом деле собирался ей изменить.
– А кто такой дядя Федя – спасатель?
– Я понял, откуда берутся Анины «почему», – она просто вся в тебя…
– Не вижу ничего плохого ни в ее «почему», ни в том, что она похожа на меня. Серый, признайся, она тебя замучила!
– Ничего не замучила…
В этот миг Влада остановилась и дернула его за локоть назад – в конце тропинки, отчетливо видимый на фоне далеких огней поселка, стоял пес, и глаза его по-волчьи светились в темноте.
– Ой, мама… – пискнула Влада. – Я пошутила про волков…
– Это не волк. Это собака. Не останавливайся, а то она решит, что мы ее боимся.
– А мы ее не боимся?
– Нет.
– Серый, я вообще-то боюсь собак… Но признаю: все это ужасно романтично.
Пес был уже шагах в десяти, но не двигался с места, будто нарочно перегораживая путь. Ковалев сунул руку в карман и нащупал изрядно помятый пирожок с картошкой, прихваченный утром из дома.
– Погоди-ка, – сказал он Владе и поставил сумку на землю. – У меня для нее кое-что есть.
Он разломил пирожок пополам, свистнул и кинул половинку к ногам «настоящего динго». Пес не испугался броска, нехотя пригнулся и понюхал подачку, а поднял голову уже оскалившись и захлебываясь рыком. Оскорбился, что ли?
– Неподкупный, значит… – усмехнулся Ковалев.
Нет, пес не оскорбился – подачка привела его в ярость: злоба будто волной покатилась в лицо, пес был по-настоящему страшен…