"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Дождливой осенней ночью зверю не до забав, и неприязнь оборачивается вдруг ненавистью, черной злобой, которая клокочет в глотке и не дает уснуть. Он знает, он чует, что речная девка вышла на берег. Он знает, зачем она вышла на берег. Он чует, куда она пойдет.
Бьется пес в запертую дверь, мечется вокруг высокого остроухого дома, где от страха не спит ребенок, – его страх для речной девки, как для зверя путеводная нитка запаха в движении ветра: страх влечет ее и ведет к ребенку коротким путем.
Когда нитка страха окрепнет, речная девка
И тот, кого зверь любил всей душой и будет любить до последнего вздоха, был со зверем согласен.
* * *
И все же Ковалев не вполне доверял Хтону, а потому, прежде чем уйти на завтрак в санаторий, посадил его на цепь – кто знает, как пес поведет себя, если хозяина не будет дома? Вдруг переклинит ему мозги, ведь бросался же он на Ковалева…
Хтон нисколько не обиделся, будто понял, о чем ему толкует хозяин. И даже смотрел виновато: «Понимаю, я доверия не заслужил. Кусался, рычал на людей и пугал ребятишек в санатории».
За завтраком Инна появилась, прикрывая нос платочком, и, увидев ее, Зоя Романовна тут же зашипела:
– Вы с ума сошли, явиться на работу с таким насморком? Немедленно отправляйтесь домой лечиться!
– Зоя Романовна, это сенная лихорадка. Аллергия. Это не заразно.
– Я в этом не уверена. Вызывайте врача, пусть он определяет, заразно это или нет.
– У меня аллергия на книжную пыль, я вчера неосторожно перетряхивала старые поваренные книги, мама попросила найти рецепт творожного печенья.
– Инна Ильинична, немедленно отправляйтесь домой, – чуть громче повторила Зоя.
– Хорошо. Я сейчас уйду. – Инна, должно быть, была готова к такому повороту и больше спорить не стала. – Сергей Александрович, проводите меня до выхода, пожалуйста.
Столь странной просьбы Ковалев не ожидал…
– Извините, что пришлось… так… – сказала Инна, когда они вышли в холл. – Эта аллергия случилась совершенно некстати! Так и знала, что меня сразу выгонят домой… Я должна обязательно вам сказать: мама говорит, что и однократное введение сильного препарата может сделать Павлика стероидозависимым. Она, правда, уверена, что никто с ним такого не сделает, но я, если честно, не знаю, чего от них ждать. С одной стороны, тот же Владимир Петрович перед Зоей выслуживается, потому что ему давно на пенсию пора, с другой – все они верят, что добрый боженька исцелит Павлика, стоит макнуть его головой в святую воду… Вера творит с людьми настоящие чудеса – никакое высшее образование от них не спасает.
– Не волнуйтесь, болейте спокойно. Я прослежу, чтобы никаких уколов Павлику не делали, – ответил Ковалев. – Влада приехала, она Аню заберет, и
– Вы драться с ними будете? – улыбнулась Инна.
– Нет, я с батюшкой поговорю. Мне показалось, он тут один вменяемый человек.
– Отличная идея. – Инна шмыгнула носом. – Правду говорят, что большинство священников – атеисты, духовная семинария быстро избавляет от иллюзий. Отец Алексий, правда, исключение, у него противоположная реакция – вместо того, чтобы презреть Бога, он презрел церковные догматы и верит в то, что ему больше нравится. Но я все равно волнуюсь… Может, мне не уезжать? Подождать где-нибудь за территорией?
– Не волнуйтесь. Поезжайте домой. Павлика вам все равно не отдадут, скажут, что вы его заразите.
– Вам его тоже не отдадут. Скажут, что вы… В общем-то, они не имеют права вам его отдавать, вы совершенно посторонний тут человек.
Об этом Ковалев не подумал.
– Будем уповать на здравомыслие батюшки, – сказал он.
Батюшка, как всегда, приехал за полчаса до начала молебна. Зоя, будто ожидая от Ковалева подвоха, устремилась к выходу, едва черный внедорожник остановился возле крыльца. Ну не бежать же ей наперерез?
Ковалев все равно поднялся и шагнул батюшке навстречу, мучительно думая, как к нему обратиться, – ни «батюшка», ни «отец Алексий» почему-то никак не выговаривалось, казалось то ли дешевым фарсом, то ли унизительной формальностью, будто этими словами Ковалев расписывался в добровольном ему подчинении, назначал старшим по званию – или, еще хуже, переводил малознакомого человека в разряд уважаемого родственника. Никакие аргументы против этого не помогали. Зато вспомнилось, что этому человеку дядя Федя при встрече плевал под ноги…
И пока Ковалев мусолил на языке обращение к священнику, Зоя успела поцеловать батюшке ручку и встрять между ним и Ковалевым.
– Вы что-то хотели, Сергей Александрович? – спросила она и недовольно сжала губы.
– Да. Я хотел поговорить с отцом Алексием, – твердо ответил Ковалев.
– О чем? – продолжила Зоя, надеясь прикрыть батюшку своей не очень-то широкой спиной.
И Ковалев понял вдруг, что она ждет от него ответа «не ваше дело». Он едва не ответил ей именно так, но вовремя прикусил язык.
– О крещении Павлика Лазаренко.
– Зоенька, погоди, – неуверенно кашлянул батюшка. – Разве можно спрашивать человека, о чем он хочет говорить со священником?
– Вряд ли Сергей Александрович собрался исповедаться в грехах.
– И все же. У нас есть время, давайте присядем. – Батюшка кивнул на кресла и выразительно глянул на Зою, которая, должно быть, собиралась к ним присоединиться.
– Отец Алексий, я знаю, что собирается сказать Сергей Александрович. Он уверен, что мы готовы сделать Павлика инвалидом, лишь бы ввести в молельную комнату. И будет утверждать, что Павлик не хочет креститься. И то, и другое – полная ерунда, его ничем не подкрепленные… фантазии.