"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19

Денисова Ольга

Он не предавал Славлену! И теория предельного сложения несущих была нужна чудотворам не менее, чем мрачунам. Чем всему Обитаемому миру… Или в славленской школе хотели, чтобы он придержал свои знания при себе, сделал их тайной, доступной лишь чудотворам? Но основу для его теории создал мрачун Глаголен и поделился ею с Войтой совершенно бескорыстно.

Ладно, Очен трус, он не полез на крепостные стены защищать Славлену, но Трехпалый известен своим бесстрашием, он и пальцы потерял в бою. Он имеет право. Наверное, так гнусно на душе было от того, что Трехпалый имеет право.

Войта спустился

с многолюдной галереи и оказался на широкой площади (язык не поворачивался назвать ее двором) перед главным университетским зданием, посреди которой бил высокий фонтан. Над бассейном, куда падали его упругие струи, клубилась водяная пыль, и, обогнув площадь с теневой стороны, Войта увидел яркую радугу. В детстве они с друзьями (с Оченом в том числе), купаясь на закате, прыскали изо рта водой, чтобы на секунду увидеть радугу… Почему в водяной пыли видна радуга? Ведь свет солнца ближе всего к белому, откуда берется разноцветье? И на краях зеркал, на сломах прозрачных стекол, на снежинках в свете солнечных камней тоже появляется радуга. Размышления об отраженном белом свете отвлекли было от мыслей о Крапчене, однако ненадолго: Войту догнал другой чудотвор, Литипа-стерк. И остановил, положив руку на плечо. Он приехал в Славлену из Вид, когда Войта был еще ребенком, и многое вложил в школу экстатических практик.

– Войта, погоди. – Стерк до сих пор говорил по-северски с характерным для южан придыханием. – Не слушай Трехпалого. Никто не считает тебя предателем.

– Да ну? – Войта хотел сбросить его руку со своего плеча, но, подумав, не стал. – Даже мой сын первым делом спросил меня, правда ли, что я предал чудотворов. Перед тем как сказать «здравствуй, отец».

– Ладно, не буду спорить, кто-то, может быть, так и считает. Но не все, и даже не большинство. Мы ничего не знаем о тебе, до нас доходили только слухи. Приходи сегодня вечером в трактир, где мы остановились. Расскажешь о себе, послушаешь славленские новости. Если они тебя интересуют, конечно…

– Почему же не интересуют? – с вызовом спросил Войта.

– Да, конечно, извини. И… мы очень рады, что ты выступаешь на сессии от школы экстатических практик.

– Еще неизвестно, выступлю ли я на сессии… – проворчал Войта. – И мне показалось, что как раз этому чудотворы вовсе не рады.

– Брось, Войта. Ты же делаешь доклад по математике. Заявить, что ученые Славлены занимаются не только мистикой и метафизикой, выгодно для нас, это поднимет нашу школу в глазах научного общества.

Литипа замолчал на секунду, и Войта, проследив его взгляд, тоже заметил Глаголена, шедшего в их сторону.

– В общем, приходи. Трактир «Ржаная пампушка», это у северных ворот.

Стерк поспешил раскланяться – видимо, встреча с мрачуном была ему неприятна. Глаголен же пристально посмотрел ему вслед без смущения.

– Это, я понял, твои друзья-чудотворы? – спросил он, подойдя.

– Да. Друзья. – Войта кивнул. – Чудотворы.

Лицо Глаголена вообще ничего не выражало, а потому Войта решил, что доклад отклонили, и хотел обрадоваться, но неожиданно понял, что боится такого исхода сильней, чем самого доклада.

– Тебе придется выступать, – усмехнулся Глаголен, поймав взгляд Войты. – Секция математики и механики.

Это хорошо, я опасался, что тебя отправят в секцию естествоведения, а там никто просто не поймет твоего доклада. Утром будет известно, на какой день назначат твое выступление. Так что сегодня прочтешь доклад мне, а накануне прогоним выступление перед моей кафедрой.

– Сегодняшний вечер у меня занят, – усмехнулся Войта. Он еще не решил, принять или нет предложение стерка, но захотел уязвить Глаголена.

– Вот как? Я надеюсь, ты хорошо проведешь время.

– Я тоже на это надеюсь.

– Тогда поспешим. Потому что доклад ты мне все же прочтешь сегодня.

Если бы Войта не ощущал за собой никакой вины, он бы не пошел в трактир «Ржаная пампушка». И если бы ему сразу пришло в голову, что он идет оправдываться, он бы туда не пошел тоже.

Пирушка была в разгаре, когда Войта переступил порог трактира. Вместе с соискателями ученых степеней в Храст приехали и их наставники, и товарищи, и защитники (Трехпалый был из последних). И хозяин трактира, похоже, был чудотвором, не выставлявшим, однако, напоказ своей принадлежности к клану, и в гости к нему в этот вечер явились чудотворы Храста – набралось не меньше тридцати человек.

Войта и хотел бы зайти незаметно, но с внутренней стороны к двери крепился колокольчик на пружине, сообщивший всем присутствующим о появлении нового гостя.

Державший слово осекся, увидев Войту, – и вроде бы это был его бывший ученик, имени которого Войта не припоминал, – остальные, оглянувшись к двери, примолкли тоже. Они по-разному смотрели: сочувственно (а то и жалостливо), презрительно, враждебно, понимающе. Но ни у кого на лице Войта не заметил радости. Кроме Литипы-стерка, пожалуй – тот немедленно вышел Войте навстречу, будто прикрыл собой от пристальных взглядов, а это было неприятно.

И сразу же Войта услышал свистящий шепот за спиной стерка:

– Да как он посмел! Явиться сюда после того…

Стерк оглянулся, а где-то за дальним столом раздался звук крепкой затрещины. Автором подзатыльника был Трехпалый.

– Проходи, Войта, – нарочито громко сказал Литипа в напряженной тишине. – Садись с нами.

Отступать было поздно, и Войте ничего больше не оставалось, как принять предложение и сесть за стол, где кроме Трехпалого и Литипы сидели Айда Очен, их общий однокурсник Сорван и незнакомый Войте чудотвор с глупым лицом и в кричаще роскошных одеждах.

Нет, Войта был неправ, не разглядев радости на лице одного из своих бывших учеников, имени которого он тоже не припомнил, только прозвище – Весноватый. Тот пожирал Войту глазами, даже придвинул табурет к столу Литипы и Трехпалого, и смотрел с надеждой и страхом.

– Пива или вина? – спросил Трехпалый, подзывая мальчишку-подавальщика.

– Вина, – кивнул Войта и добавил: – Хлебного.

К хлебному вину Трехпалый велел принести верченых колбасок, капусты и огурцов и полез было за деньгами, но Войта его опередил, сунув мальчишке серебряный лот. Это заметили и зашептались за спиной – о том, дорого ли Воен продался и сколько стоит совесть чудотвора. Весноватый смутился, уткнулся глазами в пол, а Трехпалый оглянулся.