"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Змай подошел сзади неслышно.
– Здорово, парень, – сказал он неожиданно, и Волчок дернулся от испуга.
– Я хотел голубя послать… Но раз уж ты здесь… Сегодня я подделывал подпись Чернокнижника на какой-то грамоте. Я не знаю, что в ней было.
Змай помолчал, а потом ответил:
– Зато я знаю. Догадываюсь. Третьего дня Государь попросил Чернокнижника перенести праздник колдунов с апреля на май. Грамота до Милуша не дошла, ее перехватили по дороге. Думаю, теперь кто-то написал за Милуша ответ.
– Зачем?
–
– Но объясни мне, зачем? Ну живет себе Чернокнижник, ну привечает колдунов. Кому он мешает?
– Во-первых, это борьба со Злом…
– Змай, не смеши меня! С каким Злом? Никто не борется со Злом, все грызутся за золото и власть. У Чернокнижника что, много золота?
– У Чернокнижника есть нечто получше – колдуны. Кому нужно солнце над болотами Сизого Нетопыря, когда гниют земли храмовников? Сотня колдунов теперь стоит дороже этого замка со всем его золотом. А их соберется тысяча. Вот тут их и возьмут… Тепленькими.
– И что же делать?
– Попробуем опередить Особый легион. Ну и… В общем, что-нибудь сделаем. Спасибо, что рассказал.
Волчок подумал вдруг, что если Чернокнижник и в самом деле что-нибудь предпримет и об этом узнают в Особом легионе, то подозрение падет в том числе и на того, кто подделывал подпись… Страшно стало до холода в животе. Особый легион – не лицемерные Надзирающие, им не признания нужны, а правда. И эту правду они вынут, чего бы им это ни стоило.
– Пойдем. Холодно. – Змай тронул Волчка за локоть. – Ужинал уже?
– Не успел.
– Ты не бойся. Все сделаем так, что никто тебя не заподозрит.
– Я не боюсь. Но меня заподозрят все равно. На то он и Особый легион, чтобы подозревать.
5 марта 427 года от н.э.с. Исподний мир
Утром Волчок не успел подняться в канцелярию, как его потихоньку остановили, велели снять пояс – с оружием и кошельком, – забрали шапку и плащ и подтолкнули в полутемный коридор. Нет, не в подвалы башни Правосудия, а закрытой галереей в сторону гвардейских казарм, узкими переходами, по сумрачным лесенкам – чтобы никто не увидел, – в комнату без окон. Ни жаровен, ни кнутов, ни колодок – стол под зеленой скатертью и восковые свечи на столе.
За столом сидел Огненный Сокол, и Волчок не сразу заметил, что за человек стоит в полутемном углу и внимательно смотрит на вошедших. И только когда тот сделал шаг вперед, к свету, Волчок узнал третьего легата. Вот это да… Между тем взгляд третьего легата скользнул по лицу Волчка (щекам стало горячо), и он, кивнув капитану, скорым шагом вышел за дверь. Показалось, что он прочитал все мысли в голове Волчка.
– Кому ты рассказал о подписи
Вот так. Кому рассказал, а не рассказал ли…
– Никому, – ответил Волчок. Очень хотелось сглотнуть набежавшую солоноватую слюну, от страха тошнило и кружилась голова. Капитан смотрел в глаза, словно мог увидеть ответ на свой вопрос. Нет, Волчок не чувствовал за собой вины и глаз не опускал.
– Я в этом не уверен. И третий легат тоже. По Уложению о дознании нужно пытать тебя трижды, и если ты не изменишь своих слов, то тебя сочтут невиновным, вернут оружие и дадут месяц отпуска на излечение. Ты этого хочешь?
– Отпуска? – спросил Волчок. Он вовсе не хотел пошутить, эта глупость сорвалась с губ сама собой.
Огненный Сокол усмехнулся в ответ:
– Это хорошо, что ты не теряешь самообладания. Ты всегда мне нравился, я на самом деле жалею, что не взял тебя в свою бригаду. Но сейчас постарайся вспомнить: кому ты рассказал о подписи на грамоте? Был праздник, ты наверняка пил. Вспомни, с кем ты пил, о чем разговаривал… Я вовсе не хочу превратить тебя в калеку, в гвардии калеки не нужны.
– В праздник я не выходил из дома. И не пил. И ни с кем не разговаривал.
– Что же ты делал, если не пил?
– Я читал. Спал. Вечером играл в зерна в трактире, где снимаю комнату. А вчера я заходил в кабак «Семь козлов», но это было уже поздно вечером.
– Вчера меня не интересует. С кем ты играл в зерна?
– С хозяйкой трактира и ее родственницей.
– Потрясающе… – Капитан посмотрел на Волчка то ли с удивлением, то ли с уважением. А потом выставил на стол бутылку храбрости, накрытую кружкой. Неспешно вынул зубами пробку и с шумным бульканьем наполнил кружку до краев. Кружку – не стакан.
– Пей.
Волчок, не опуская глаз, потянулся к кружке. Любой гвардеец обрадовался бы, но Волчок не спешил изображать радость – не получилось бы. Горьким был напиток храбрости, но пить пришлось залпом. Очень хотелось заесть, но храбрость – не хлебное вино.
Капитан наполнил кружку снова, как только Волчок поставил ее на стол.
– Пей.
Волчок сразу почувствовал слабость в ногах, захотелось сесть – но ему никто не предложил даже табуретки. Он выпил вторую кружку – тошнота ушла, и горечь уже не казалась такой отвратительной.
– Кому ты рассказал о подписи на грамоте?
– Никому.
Капитан достал из-под стола вторую бутылку. Во рту пересохло, мышцы подрагивали от нездорового возбуждения, сухой жар катался по щекам, словно их лизало невидимое пламя. А в темном углу на шершавом каменном полу что-то матово блестело и переливалось.
– Пей.
– Столько нельзя. Не положено.
– Я сказал – пей.
А что оставалось? Да и страх исчез, только вместо куража появилось равнодушие.
– Кому ты рассказал о подписи на грамоте?