"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Он бы никогда не посмел прикоснуться к ней, не из робости, а от благоговения. Он бы никогда не посмел даже подумать о любви к ней – это оскорбило бы чистый ее образ. Прекрасное дитя, волшебная девочка, несущая солнце в мир, умеющая читать мысли и одним прикосновением излечивать раны. За ее счастье он бы отдал жизнь.
Те три дня, что он тогда провалялся в постели, были наполнены трепетом и щемящим счастьем. Свет еще резал глаза до слез, в глазах двоилось, но Волчок глядел на ее удивительную красоту и не мог оторваться. Сказочная царевна… Так близко, что стоит протянуть руку… Нет, Волчок не протягивал к ней рук, ему
Она все время уговаривала его уснуть, а он не мог спать, когда она рядом, – боялся пропустить хотя бы миг. На третий день, как всегда некстати, разболелась поясница, и Волчок бы очень хотел, чтобы Спаска этого не заметила, но она лучше любого лекаря знала о чужих болезнях.
– Вы на живот повернитесь, вам легче станет. – Она провела рукой по одеялу. – Это от яда, надо погреть немножко, и все пройдет.
И Волчок слушался ее беспрекословно, хотя считал, что поясница пройдет безо всяких грелок и припарок. Но от прикосновений ее рук на глазах выступали слезы – так это было невозможно хорошо.
Змай заявился на пятый день, к ужину, – Волчок спустился в трактир и увидел его за столом с миской жирной утиной похлебки.
– Честное слово, я не хотел… – начал Змай, едва Волчок успел преступить порог.
– Да нет, все правильно, – ответил Волчок, садясь за стол напротив Змая. – Так и должно было случиться. Огненный Сокол все перепроверяет.
– А впрочем… Если бы он тебя в самом деле подозревал, ты бы сейчас здесь не сидел. Он даже в Горький Мох никого не послал, поверил Любице на слово. В любом случае – извини.
– Змай… Я хорошо знаю, чем рискую. Лучше, чем ты. Не надо мне твоих извинений. Я так понимаю, Милуш успел?
– Еще как успел. Нам это стоило четырех пар лошадей, между прочим. В этом году праздник на Лысой горке будет в ночь с первого на второе мая. Государь торгуется с чудотворами за проведение его каждый год, Милуша никто даже не спрашивает. Почему-то предполагается, что оно ему надо.
– А… ему разве не надо?
– Не более чем всем остальным. Понимаешь, колдуну довольно раза два в неделю встречаться со своим добрым духом и приносить толику силы в этот мир. И для этого не нужно тащиться на Лысую горку и выплясывать там под прицелом арбалетов. Праздники на Лысой горке – акт устрашения Верхнего мира, напоминание о том, что мы существуем. Каждый колдун в этот день приносит в пять-семь раз больше силы, чем обычно, но у него нет в этом никакой физиологической потребности, он делает это только из ненависти к чудотворам и любви к хорошей погоде. Кстати, колдунам это на пользу не идет. Зато это идет на пользу всем остальным, в том числе и чудотворам. И Милуш согласится, потому что у него нет выбора – у него слишком много смелых начинаний, которые армия Государя может зарубить на корню.
– Например?
– Присоединение Выморочных земель к владеньям Сизого Нетопыря. Целые деревни колдунов вокруг замка. Крепостной вал, охраняемые земли. Возрождение университета. Ну или хотя бы школа для мальчиков на пятнадцать человек… Библиотека.
– И что, Государю это не нравится?
– Это не нравится Храму. Впрочем, это не нравится и чудотворам, но им придется проглотить. А Храм резонно полагает, что колдуны в собственности знати, Государя и лавр сделают больше, чем все
– Почему?
– Видишь ли, в отличие от храмовников они привыкли смотреть на десятилетия вперед, а колдуны в рабстве рано умирают, оставляют больное потомство, если вообще оставляют. Но в самом деле приносят гораздо больше силы, чем колдуны на свободе.
Волчок полюбил долгие разговоры со Змаем еще с тех пор, как тот учил его писать. Может быть, у Змая не было блеска Огненного Сокола, может быть, он не совершал подвигов и не искал славы – но он был… человеком. И Волчок уже понял: именно поэтому Огненный Сокол всегда будет брать над ним верх. Незачем было загонять четыре пары лошадей только для того, чтобы Волчка не заподозрили в измене. Так не делают! Так не делают те, кто хочет победить.
Змай не отдавал приказов, не умел. И так тоже не делают те, кто хочет победить.
Когда он сказал, что не может оставаться в Хстове, а Спаске пока лучше пожить здесь, Волчок снова почувствовал, как свет режет глаза и как бешено колотится сердце.
– Ей надо хотя бы два раза в неделю выходить за город, и я подумал, что если ее будет сопровождать гвардеец… – Змай посмотрел на Волчка, словно извиняясь.
– Да, конечно, – кивнул Волчок. – Ты не беспокойся.
– Ты понимаешь, что с тобой сделают, если поймут, кого и зачем ты водишь за стену?
– Я думаю, чтобы заглянуть ей в лицо, им придется меня убить.
– Ничего, они и издали догадаются, что Спаска колдунья, так что на легкую смерть можешь не рассчитывать, – усмехнулся Змай. – Поэтому ходите каждый раз в разные места, через разные ворота, когда вместе, а когда порознь. Я денег оставлю, чтобы ночью в город пропускали…
– Деньги я и без тебя найду.
Волчок долго не мог заснуть: то ли от мыслей о Спаске, то ли от того, что сердце снова выпрыгивало из груди. Уже перевалило за полночь, когда он решил спуститься в трактир, попить воды. И еще на лестнице услышал голоса в комнате под лестницей, которую занимала мамонька.
– Все, Змаюшка, хватит.
– Я скучал.
– Я знаю, как ты скучаешь. Может быть, в Млчане есть хоть одна деревня, где ты ни с кем не любился?
– Наверняка есть.
Волчок усмехнулся про себя и пошел дальше – только голоса все равно были слышны.
– Чему дочку-то учишь, а? Кобелина? Она же все видит.
– Она маленькая еще. Не понимает.
– Чего? Ты как дитя! Ей замуж скоро.
– Раньше шестнадцати не отдам.
– Смотри, она и без тебя разберется. У них это быстро. Вот чем ты думал, когда с молодым пригожим парнем ее за стену отправлял? А он ей глянулся, между прочим. Видный парень-то.
– Да ну, она Славуша любит. Она сама мне говорила.
– Мало ли что она тебе три года назад говорила! Я-то не ослепла еще. Уж так она глядела на него, так переживала…
– Жалела просто. Да и Волче не дурак же, понимает, что она дитя.
– Это тебе она дитя. А я в ее годы уже на сносях была. Выросла дочка-то, Змаюшка, а ты и не заметил.
– Так чего, может, ей сережки купить?
– Тьфу, балбес!
Волчок посмеялся себе под нос, зачерпнул воды и пошел наверх.
А на следующий день Змай в самом деле принес Спаске сережки. Волчок спустился вниз, чтобы встретить Змая, – она была на кухне.